Die Kirschenschlacht: Dialoge mit Hannah Arendt und ein akademisches Nachwort

Колонка редактора

Человек во множественном числе

Подробности отношений Ханны Арендт и Гюнтера Андерса уже давно интересовали общественность. Андерс в своей книге «Устарелость человека» (1956/1980) критиковал жизнь в технизированном мире. Арендт в своих «Истоках тоталитаризма» (1955) и «О революции» (1963) требовала переосмысления политики в связи с коренными переломами, происшедшими в XX веке. В начале 30-х гг. эти двое, чьи книги о процессе Эйхмана, опубликованные в 60-х гг., вызвали так много споров, были мужем и женой. После прихода к власти нацистов им пришлось бежать из страны. Спасительный аффидевит для эмиграции в США Арендт получила от Андерса, который переехал туда раньше неё.

К тому времени они уже были в разводе. Но когда в декабре 1975 г. Арендт умерла в Нью-Йорке, Андерс сразу же начал писать в Вене диалогический портрет-воспоминание. Теперь этот документ впервые увидит свет.

Почти идиллия: 1929 год. Молодая пара, оба – ученики Хайдеггера, сидит на балконе в Древитце под Потсдамом, ест вишни и «симфилософствует». В своих диалогах они разоблачают философский «обман сингуляризации». Если в рамках какой-либо философской системы слово «человек» употребляется в единственном числе и при этом стираются различия между привилегированными и униженными слоями, то это всего лишь проявление «метафизической напыщенности». Ещё одно немаловажное заключение – то, что и профессиональные философы не застрахованы от совершения глупостей. В этом можно убедиться на примере всех тех мыслителей, которые превозносили войну и идеологию, хотя именно это убило их друзей. Андерс первым начинает размышлять над тем, что впоследствии станет для Арендт центральными категориями: плюрализм, независимость, рассудок.

Андерс не устаёт напоминать, что записанные постфактум диалоги до́лжно воспринимать в первую очередь как игру. Издателям следовало бы развить эту идею в послесловии, но вместо этого они как одержимые пытаются отыскать сходство и даже взаимозависимость «теоретических позиций» Андерса и Арендт. Но ведь именно различия служили основной пищей для сложных, многослойных отношений, связывавших двух интеллигентов. Ещё хуже этих искажений – неиспользованные документы. Почему не была напечатана переписка Арендт и Андерса – более 50 писем за почти четыре десятилетия? Каждый такой листок, без сомнения, представлял бы куда бо́льшую ценность, чем 70-страничное послесловие, цель которого – внушить читателям, что переписка этих двух выдающихся интеллигентов «незначительна по объёму и вряд ли имеет значение с духовно-исторической точки зрения».

Томас Вильд

Перевод с немецкого: Ольга Теремкова