Романтизм

Романтизм. Это понятие кажется знакомым понятием всем, но под ним порой подразумевают далекие друг от друга явления и даже целые эпохи. Подробный словарь под общей редакцией историка Алена Вайана – попытка очертить его рамки. Интервью с Аленом Вайяном.

 

«В 20-х годах XIX века Виньи, Ламартин и Гюго были романтиками-консерваторами» 

Ален Вайан, редактор ежеквартального журнала «Романтизм», профессор филологии в университете Париж-Запад, руководил работой по составлению «Словаря романтизма» и написал к нему предисловие-эссе «К общей истории романтизма».

- Французский романтизм часто ассоциируется с Шатобрианом и Контрреволюцией. Между тем, в своем предисловии вы пишете, что он — ни что иное, как форма нового мировосприятия, распространившегося по Европе и за ее пределами, а в политической сфере он представляет собой «доисторический этап нашей парламентской демократии».

- В самом общем приближении, романтизм возник из мечты о гармоничном союзе между идеальным и реальным, между разумом и чувством. Эта мечта (которую мы находим  у Бальзака и Гюго, а в виде иллюзорной утопии — у Бодлера и Флобера) — наследие христианства, в частности, Реформации: протестантизм либеральнее относился к смешению преходящего и вечного, в то время как католицизм стремился их разделить или, по меньшей мере, контролировать их взаимодействие.

- Так, исторически, романтическое восприятие распространилось сначала в Великобритании и Германии, а затем пришло в Италию и Францию, страны католической традиции. Именно поэтому во время Реставрации противники романтизма называли его «литературным протестантизмом», и это было очень серьезное обвинение, на их взгляд.

Романтизм принял свои реальные формы, когда неосознанное духовное устремление стало воплощаться в политике, в государстве, в Истории, когда пробудилось желание вписать идеал в коллективную судьбу народов. Отсюда берут свое начало национальные притязания и дух свободы романтиков. Такое политическое понимание романтизма позволяет установить его временные границы: он зародился в XVIII веке и закончился с установлением парламентской демократии; во Франции это произошло в конце XIX века.

 

- Где находится Франция эпохи Реставрации по отношению к этому новому мировосприятию, подтолкнувшему разрушение абсолютизма?

- История литературы «закрепила» романтизм за эпохой Реставрации — непродолжительному периоду реакции, когда церковь и власть стремились буквально уничтожить всё, что было связано с Революцией. Причина же в том, что в 20-х годах XIX века Виньи, Ламартин и Гюго были романтиками-консерваторами, хотя в дальнейшем им останется только Виньи. При этом в интеллектуальной жизни Реставрация  это, прежде всего, развитие гуманитарных наук, появление поколения великих мыслителей (Мишле, Огюст Конт, Токвиль и т.д.). Но важность этого краткосрочного контрреволюционного аспекта романтизма в конечном счете — недоразумение школьного образования. Оно не дает представления о том, что происходило в тот период во Франции и уж тем более в Европе. Это очень ограниченный взгляд на французский романтизм и на европейское течение в целом. Мы, прежде всего, говорим о поэзии и театре, но и в прозе, в романе подобные искажения весьма наглядны.

 

- Как французский романтизм распорядился наследием Революции?

- Решимость, даже неистовость деятелей Революции позволяет рассматривать ее как попытку немедленного воплощения в жизнь идеала, что послужило превращению Революции в один из великих мифов (или великих удач!) французского романтизма.

Насильственный характер вызванных ею исторических преобразований — тоже одна из причин, почему французский романтизм так быстро занял особое, культовое место в общественной и политической сферах.  С другой стороны, во Франции, колыбели классицизма, быть романтиком означало быть лояльным к Англии, Германии, ко всему иностранному. В конце XIX века правые националисты были настроены глубоко враждебно к романтизму – для них он символизировал Республику и врага. Но послереволюционная Франция, резко повернувшаяся спиной к своим традициям и Старому режиму, стремительно обретала лицо Новейшего времени[1], становясь страной урбанизированного, индустриального общества, культура которого отныне была ориентирована на прессу, развлечения, новые технологии и массовое потребление.

 

- Вы говорите о романтизме как о «культурной глобализации»; не пытаемся ли мы теперь «найти» глобализацию во всех эпохах?

Процесс глобализации начался с XV века, с эпохи великих географических открытий. Но романтизм органично влился в него, тут нет никакого противоречия. Наоборот, все новое является источником питания для культурной глобализации, если говорить, по крайней мере, о городском населении. На примере романтизма мы впервые наблюдаем равномерное и более или менее одновременное распространение единого стиля поведения и потребления (мода, чтение, театр и т.д.) в Европе и странах,  находящихся под ее влиянием, в частности, на американском континенте. Это можно отчетливо проследить по газетам, начиная с 30-40 гг. XIX века, когда начался первый этап медийной глобализации.

 

- Можем ли мы дать определение романтизма?

- Если некоторые явления слишком сложны для определения, это не значит, что их нельзя определить. В этот раз мы попробовали разобраться, в чем заключается общий феномен романтизма в мировом масштабе, показать его национальные особенности, последовательные изменения от страны к стране, так как каждая страна прошла через свой романтизм в конце XIX-го или в середине ХХ века. И если романтизм – это один из этапов исторического процесса демократизации, то и сейчас в некоторых странах — эпоха романтизма. Такое широкое и гибкое понятие нисколько не мешает четко различать самые разные  проявления романтизма при условии изменения масштаба и точки зрения. Например, во Франции один романтический период заканчивается в 1830-х гг., другой – в конце Второй Империи, третий – в конце III Республики и т.д.

 

- Романтизм исчез из западного мира?

- Популярные массовые романы и фильмы полны «романтической» любви и позволяют без колебаний ответить отрицательно. «Романтическая» любовь — выродившаяся версия романтизма, но все же это романтизм, в данном случае — смутное желание гармонии между потребностями ума и тела. И в связи с политикой, благодаря ее устремленности (искренней или нет – другой вопрос) к некоему идеалу, можно сказать, что западное мировоззрение в целом романтично. Так что в идеологии, политике, культуре понятие романтизма все еще активно. Да и можно ли вообще говорить о конце романтизма, если он давно уже обозначает всего лишь этап истории европейской цивилизации, массификации и глобализации ее культуры. Этап, особо притягательный в интеллектуальных, художественных, литературных проявлениях. Иначе, почему наша цивилизация продолжает порождать столь враждебное отношение по ходу своего развития?  И в то же время в определении романтизма заложено уважение к человеческой личности и ее правам. Вероятно, единственный серьезный вопрос, который мы можем поставить перед собой, таков: как долго смогут сосуществовать требование романтизма о свободе и постоянно растущая технологическая и экономическая организация нашего общества. Впрочем, уже Бодлер выражал свои сомнения на этот счет, но тем не менее…

 

«ОБЩИЙ ПОДХОД»

 Наличие статьи об Андалусии в словаре романтизма не вызовет ни у кого удивления, ведь это, прежде всего, место действия «Кармен». Но кто готов найти здесь статью о бульваре? Потому что это романтическое место? Конечно! Бульвар - «квинтэссенция парижского духа», пишет Ален Вайан, руководивший работой над словарем, и «одно целое с городским современным романтизмом, путь к которому Франция показала всей Европе».

То, что мы обычно подразумеваем под романтизмом (любовь, дитя свободы и т.п.), весьма далеко от его понимания историей культуры. Вместе с мыслителями XIX века следует подчеркнуть его близость по смыслу и содержанию современности. «Кто говорит «романтизм», говорит «современное искусство», писал Бодлер уже в 1846 году.  Романтизм — философское и эстетическое выражение роста сознания в мире, сделавшего шаг в современность. Романтическое зарево (…), — настаивает автор, отражает глубокое чаяние народов (или их элит) увидеть более демократические и либеральные режимы вместо абсолютных монархий.

Эта «общая» социополитическая характеристика позволила составителям словаря обратиться ко всему многообразию эстетических форм («мелодрама», «музыка»…) и сюжетов романтизма («Франкенштейн», «баррикада»…). Разумеется, они не забыли ни персоналии, ни географию, включив в словарь даже малоисследованные в данном ключе страны и регионы – в словаре есть статьи, посвященный романтизму в Америке или на Балканах.