Небо в алмазах

Миф о

Автор текста:

Алексей Мокроусов

Место издания:

Альманах "Неволя" 22-2010

 

 

 

Крайний Север и машина государственного террора в 1920–1950-е годы

 

Сергей Ларьков, Федор Романенко. «Враги народа» за Полярным кругом. Сб. статей. Изд. 2-е, расширенное. М.: Paulsen, 2010. 423 с.

На обложке книги помещен рисунок с романтическим пейзажем: сопки, бухта, корабли , вышка на берегу… Такой в 1947 году увидел бухту Нагаева Георгий Вагнер (1908– 1993), будущий доктор искусствоведения, крупнейший специалист по древнерусскому искусству, а в ту пору  – один из сотен тысяч заключенных ГУЛАГа. На берегах этой бухты в Тауйской губе Охотского моря стоит Магадан, с конца 30-х здесь же размещалась администрация СВИТЛ’а  – Северо-Восточного исправительно-трудового лагеря. Бухта служила перевалочным пунктом для сотен тысяч заключенных, прибывавших сюда этапами из центральных областей России. Многие из них отправлялись дальше, на Чукотку, за Полярный круг.

Судьбе заполярных заключенных и посвящен сборник очерков Сергея Ларькова и Федора Романенко. Он выходит уже вторым изданием, почти вдвое расширенным по сравнению с первым. Здесь появились новые тексты  – об арестах, заключении и расстрелах организаторов и участников первой дрейфующей станции «Северный полюс», о репрессиях против малых народов советского Севера, о разработке урановых руд. Некоторые из этих тем раньше вовсе не становились предметом специального изучения. Другие обросли таким количеством домыслов и фальшивых свидетельств, что требуется немало усилий, чтобы восстановить изначальную картину.

В одиннадцати очерках, охватывающих период с 1928 по 1957 годы, авторы исследуют судьбы заполярных зеков, то, как сложилась жизнь самых знаменитых из них  – полярников, представителей одного из самых привилегированных поначалу классов советских героев. Их профессия объединяла все романтическое: далекие путешествия, открытие новых земель, опасности и испытания… Экзотичности географии не уступала в пафосности и техника передвижения  – корабли и самолеты на протяжении долгих десятилетий оставались самыми романтичными видами транспорта.

В массовом сознании слава полярников началась в 1928 году, когда ледокол «Красин» спас выживших членов экспедиции Нобиле с дирижабля «Италия». Именно после этой эпопеи «СССР утвердился как полноценная арктическая держава, а подогреваемый безудержной пропагандой (…) энтузиазм советских людей сравним, наверное, лишь с более памятным большинству ликованием по поводу полета Юрия Гагарина,  – пишет Сергей Ларьков в очерке ''Судьбы участников знаменитой экспедиции”.  – Уже тогда пропаганде уделялось значение первостепенное: на борту было семь советских журналистов, в Бергене подсел итальянский:  [начальника экспедиции] Самойловича заставили взять журналистов взамен подготовленной им научной группы».

Из участников легендарного похода «Красина» было репрессировано 18 человек, от машинистов ледокола до помощников капитана  – примерно каждый седьмой. Десять из них, включая основателя советской арктической науки Рудольфа Самойловича (1881 – 1939), были расстреляны, большинство остальных получили сроки. Так, комиссара «Красина» эстонца Пауля Ораса, работавшего в 30-е военно-морским атташе в Италии и США, приговорили в 1938 году к десяти годам лишения свободы и отправили в специальное конструкторское бюро ВМФ в ленинградских «Крестах». Был арестован и корреспондент «Известий» Давид Рахмилович-Южин, остроумный и жизнерадостный человек, автор первой из опубликованных в 1934 году книг о «Красине». Он умер в Норильлаге в 1939 году, перед смертью лишившись рассудка.

Экипажу и пассажирам «Красина» и парохода «Челюскин» предстояло стать символами новой жизни, где героизм был неотделим от заданий партии, а мифология творилась под бдительным присмотром идеологии. В каком-то смысле история Главсевморпути (сокращенное название Главного управления Северного морского пути, ГУСМП) оказывается миниисторией всего советского государства той поры. Как сегодня добившихся успехов спортсменов отправляют на почетную пенсию в Госдуму, так в 30-е медийных героев назначали ответственными за сферы, в которых они изначально не чувствовали себя профессионалами. Примером служит глобальное расширение полномочий Главсевморпути, руководимого математиком и астрономом О .Ю. Шмидтом. Это расширение было напрямую связано со спасением «Челюскина». Совместным постановлением Совнаркома и ЦК ВКП(б) от 24 июля 1934 года ГУСМП становилось ответственным за всю хозяйственную деятельность в районах Крайнего Севера, ему передавались практически все находившиеся там предприятия, порты и верфи, весь ледокольный флот страны. Но учреждение, не очень хорошо справлявшееся со своей основной работой, организацией летней навигации и доставкой грузов в отдаленные районы, тем более не могло справиться с принципиально новыми для себя задачами. Даже подготовка экспедиции на Северный полюс, которая вошла в историю как папанинская, привела фактически к срыву главной задачи  – проведению навигации 1937 года. В результате «арктическая трагедия навигации 1937 года обернулась трагедиями для руководителей Главсевморпути, полярных капитанов, летчиков  – на них НКВД «навесило» саботаж, вредительство и прочие чекистские выдумки и мало кто из них не попал под расстрельный приговор».

Не случайно в августе 1938 года большинство новых хозяйственных функций, связанных с освоением территорий, крупных месторождений полезных ископаемых и привлечением огромного числа рабочих, было передано НКВД. Еще раньше, в 1935 году, НКВД получил под свое управление трест «Норильскстрой», быстрое развитие которого силами ГУСМП казалось маловероятным. При этом в виде компенсации ведомству Шмидта отошли все функции (и вся собственность) Комитета содействия народностям северных окраин, который до этого работал довольно успешно.

На потерю былого могущества в 1938-м руководству Главсевморпути возразить было нечего: навигация 1937 года по своим результатам оказалась настолько катастрофичной, что специальным постановлением Совнарком признал его работу неудовлетворительной, да и сегодня эффективность работы шмидтовского управления авторами книги оценивается невысоко. В частности, с некачественной подготовкой экспедиции «Челюскина» авторы связывают и гибель парохода. Они ссылаются при этом на документ, хранящийся в личном деле Шмидта в архиве ГУСМПа. Это приложение к записке о военном изобретении, которую некий Петр Орловский отправил в ОГПУ. «На 21-й странице оборотов каких-то чертежей на миллиметровке проводится подробный анализ информации, доходившей до автора через советские газеты и радио, анализ, как нам  [т.е. авторам книги.  – Ред.] представляется,  – объективный и добросовестно профессиональный. Автор приходит к выводу, что причинами трагедии «Челюскина» были некомпетентность, легкомыслие руководства экспедиции. П .А. Орловский особо подчеркивает непричастность к неверным решениям командования судна. Это  – прямо обвинение О .Ю. Шмидта…» (с. 269). Так многие десятилетия спустя осыпается позолота с некогда священных героев; жаль, что немногие из современников доживают до этого мига.

Позднее сам Шмидт клеймил в обращении к служащим Главсевморпути «подлых троцкистско-бухаринских агентов фашизма», обвиняя их в том, что они «скрывали от Родины богатства Арктики, замораживали суда». Тем не менее он потерял свою руководящую работу, на которой его сменил заместитель, новый сталинский любимец И .Д. Папанин. Сам Шмидт отправился вице-президентом в Академию наук, но и в этой должности пробыл лишь три года.

Вслед за редактором книги А.Н. Земцовым, ее авторы называют Главсевморпуть «квазигосударством», сравнивая его с Дальстроем. Не только масштабы деятельности, но и степень их эффективности была, судя по всему, сопоставимой.

Из сегодняшней перспективы многие детали той жизни выглядят едва ли не комичными. Так, согласно легенде – даже если она неверна, все равно говорит о многом, – во время заседаний партячейки на станции «Северный полюс» из палатки изгонялся на мороз беспартийный радист Эрнст Кренкель. Чтобы согреться, он вынужден был бегать вокруг палатки, обратно его пускали лишь после продолжительного заседания трех остальных коммунистов  – чтобы Кренкель передавал на «Большую землю» отчет о заседании партячейки. Менее смешны тиражировавшиеся советскими газетами телеграммы папанинцев с дрейфующей льдины, в которых те клеймили врагов народа на проходивших тогда судебных процессах, например, Тухачевского. Да и само возвращение в Ленинград «Ермака» с полярниками на борту было задержано из-за заминок в процессе Н.Н. Крестинского: власти решили развести во времени два этих в высшей степени медийных события. И уж по-настоящему горьки страницы труда Ларькова и Романенко, где перечисляются имена тех, кто стал жертвой репрессий. За время подготовки и проведения одной лишь папанинской экспедиции были арестованы и расстреляны десятки сотрудников Главсевморпути.

Сегодня 30-е годы оказываются предметом многочисленных спекуляций, полем для произрастания самых фантастических историй. Беспрерывно воспроизводятся, например, рассказы о некоем «двойнике» «Челюскина», якобы спущенном одновременно с ним со стапелей пароходе «Пижма», который шел следом за «Челюскиным», вез в трюмах заключенных и был потоплен сотрудниками НКВД. В пользу этой истории не приводится ни одного (!) исторического факта, тем не менее бульварная пресса и даже телевидение, вроде объявленного как бы качественным канала «Культура», распространяют эти исторические сплетни.

Не менее живучими оказываются и мифы об урановых разработках на Крайнем Севере. В книге им уделено особое внимание, причем приводятся не только результаты архивных разысканий, но и описания собственных путешествий авторов по местам, где якобы находились эти шахты. Следы лагерей сохранились до сих пор  – развалины домов, остатки фундаментов, колючая проволока... но речь все же идет о разведочных участках и разведочных районах, а не промышленном производстве. Публикуемые в главе «Острова уранового ГУЛАГа в Восточной Арктике» цветные фотографии лагерей в окрестностях Певека и Амбарчика, выполненные в 2003 и 2005 годах, повышают документальную ценность материала.

Жанр книги Сергея Ларькова и Федора Романенко  – очерки, что не подразумевает строгой научности (используемый авторами способ цитирования и не позволяет о ней говорить; книге, к тому же, был бы полезен литературный редактор, да и отсутствие именного указателя выглядит порой как катастрофа). Но ценность «Врагов народа»  – в объеме исследуемой информации, в обращении к архивам, в изучении тем, о которых раньше практически не говорили. Целые пласты истории исчезали из общественного и научного поля  – например, рассказ о постоянно возникавших восстаниях и вооруженной борьбе коренных народов Севера против Советской власти в 1930–1940-е годы, в частности, ненцев, долганов и чукчей. Этим многочисленным историям, с их кровавыми событиями и беззаконными поступками со стороны представителей государства, посвящен очерк «Из каменного века  – за колючую проволоку…». Несмотря на проведенную архивную работу, статистика продолжает оставаться неполной: отсутствуют данные как о количестве участников восстаний, так и о полученных ими приговорах . Возможно, до официальных приговоров дело и не доходило, дело заканчивалось прямо на поле боя. Пленных войска ОГПУ могли просто не брать, поскольку восставшие часто сами расстреливали заложников и чекистов, а также представителей власти  – так, например, во время восстания на Южном Таймыре в 1932 году погибло все руководство Хатанги, а сто русских жителей поселка оказалось в заложниках. В письменном обращении к правительству СССР восставшие тогда так объясняли свои действия: «Признавая Советскую власть как власть трудящегося народа, мы, туземцы Таймырского национального округа, с первых дней организации таковой начали испытывать тяжесть налогов и небывалый нажим местных властей, поглощающим произволом великодержавного шовинизма. (…) Наложение налогов, платежей, твердых заданий по пушнине, превышающих действительную возможность, неправильное определение классового расслоения, разъезды вооруженных русских, разного рода перегибы национальной политики местных властей среди туземного населения привели к полному негодованию, охватившему в данный момент районы Авамский, Хатангский, Ессейский, часть Якутии общей численностью 5 тысяч душ». Судьба арестованных повстанцев осталась неизвестной. Те же, кого допрашивали, давали совершенно немыслимые показания, тщательно фиксировавшиеся следователями. На вопрос «Куда делись олени, когда вы распустили колхоз?», один ненец овтетил: «Когда нами были распущены колхозы, то все мы и олени вступили в контрреволюционную организацию…».

В оформлении книги использованы карты звездного неба Северного и Южного полушарий. Наверняка ее герои хоть иногда могли видеть созвездия обеих Медведиц, Полярную звезду… кто-нибудь, быть может, вспоминал при этом и чеховское «небо в алмазах», обещанное поколению 30-х и 40-х.

Время публикации на сайте:

08.04.12

Вечные Новости


Афиша Выход


Афиша Встречи

 

 

Подписка