В связи с таинственными обстоятельствами в продажу не поступила книга Руслана Линькова "Записки недобитка". Анне Наринской все же удалось прочесть этот текст, и он поверг ее в глубочайшее недоумение.
|
В прошлый раз в этой рубрике мы рецензировали книгу Бориса Немцова "Исповедь бунтаря" и даже позволили себе высказать по ее поводу ряд критических замечаний. Но, как ни банально это звучит, все познается в сравнении,— а рядом с книгой Руслана Линькова "Записки недобитка" немцовская исповедь выглядит достойнейшим сочинением, полным смысла и остроумия. Сравнивать эти продукты отечественного издательского бизнеса позволяет тот факт, что Руслан Линьков в каком-то смысле из немцовской обоймы. Он в свое время был пресс-секретарем Галины Старовойтовой, а сегодня аттестует себя как "правозащитника, активного борца с дедовщиной в армии и друга солдатских матерей". Но если Немцов заслужил право на рецензирование своих произведений заметной деятельностью на ниве отечественной политики, то Линьков получил возможность быть упомянутым на этих страницах благодаря внезапно возникшему обстоятельству.
Во время Московской книжной ярмарки у издательства "Амфора" неизвестные выкупили весь тираж книги Линькова — и посетителям ярмарки ничего не досталось. В издательстве клянутся и божатся, что личность таинственного покупателя им неизвестна, они думали, что "это их новый контрагент". Версию, что вся эта история либо выдумана, либо срежиссирована для раскрутки книги, там, конечно, с негодованием отвергают, но сообщают, что "Записки недобитка" будут отпечатаны тем же тиражом и распространены по магазинам. Звучит все это сомнительно, но интерес тем не менее подстегнут. Подстегнут еще и потому, что кое-какая тайна с Линьковым действительно связана: он сопровождал Галину Старовойтову в ночь ее убийства и сам был тогда ранен в голову. (К этому факту биографии автора и отсылает читателя слово "недобиток" в заглавии книги.) Однако не стоит ожидать от "Записок" каких-нибудь фактов или догадок, связанных с этим убийством. Про него тут практически не говорится. Так что если кто и вправду испугался линьковских разоблачений, к Старовойтовой и ее гибели эти люди отношения не имеют.
Сам Руслан Линьков предположил, что попасть на прилавки "Запискам" помешали "персонажи книги": "Там упоминается Геннадий Николаевич Селезнев, бывший председатель Государственной думы, бывший губернатор Санкт-Петербурга Владимир Анатольевич Яковлев. Там дается ответ, в частности, почему и как появлялись в городе Санкт-Петербурге в 1997-1998 годах надписи на улицах на заборах "Яковлев, зачем Маневича убил?"". Но по прочтении текста становится очевидным, что ни Селезневу, ни Яковлеву на это издание не стоило тратить ни сил, ни денег,— на них у Линькова имеется только общедемократический (он же общеморальный) компромат. По поводу расстрелянного в 1997 году на Невском проспекте вице-губернатора Санкт-Петербурга Михаила Маневича он не имеет сказать в прямом смысле абсолютно ничего. Что же до антияковлевских граффити, то тут, да, Линьков рассказывает, как однажды отбил у ментов двух подростков, которые занимались этими художествами. Один из них даже оказался сыном линьковской знакомой.
Еще есть в "Записках" коротенькая главка, даже, скорее, виньетка,— про водителя, который в 1990 году возил автора с Галиной Старовойтовой на встречи к избирателям в Сестрорецк. "Не запомнился он мне тогда. Совсем из памяти выпал. И только через десять лет господин Путин спросил: "Ты ведь помнишь, я же помогал вам в 1990-м на выборах народных депутатов РСФСР, возил на своей машине в Сестрорецк и Зеленогорск?"".
Ничего более забористого, чем этот вот факт, демонстрирующий не только то, что нынешний президент был у автора на посылках, но и то, что Линьков физиономию Путина не запомнил, а вот Путин Линькова и через десять лет признал, в "Записках" не имеется. Зато там есть куча несмешных и каких-то тошнотворных шуток, сливающихся в бессмысленное ерничество.
Например, автор записок приводит в тексте письмо в Париж, написанное в момент гибели "Курска": "Больше всего тому, что "Курск" затонул, радуются обитатели Мурманской, Архангельской областей и братской монархии Норвегия... Орды туристов, переориентировавшихся с Антальи на Апатиты, лежат на прогревшейся почве, под яркими лучами микрорентгенов. А какой холст мог бы написать Айвазовский! Оголившееся на несколько мгновений дно Баренцева моря, столб испаряющейся воды и огромная волна вокруг кратера. Да, а в центре всего этого великолепия мальчик Володя лепит голубя мира из донных отложений".
Даже непонятно, что тут сказать. Хотя нет, понятно. Как ни странно, имеются еще люди, которые верят в демократические идеалы — в необходимость всяческих свобод, в неприкосновенность частной собственности и даже, возможно, в рынок. Им — этим реликтовым персонажам — и так несладко. А тут вылезает такой вот правозащитник Линьков и своей скользкой книжонкой эти и без того несчастные идеалы в прямом смысле дискредитирует. До такой степени, что любому порядочному человеку хочется, перефразируя известное mot Бродского, сказать: "Если Линьков за демократию, то я — против".