Мизиа Серт Мизиа, или Пожирательница гениев - М.: А.Р.Т. - 334 С. Бронислава Нижинская Ранние воспоминания - М.: А.Р.Т. - Т.1-2, 680 С.
Вот женщина: она позировала Ренуару и Тулуз-Лотреку. Приглашала к обеду Ибсена, Золя, Метерлинка, Грига, Дебюсси, Карузо, Пикассо...
Верлен набрасывал ей сонеты на счетах парижских кафе. Малларме оставлял мадригалы на шелковых веерах в ее будуаре. Пруст поддразнивал: “Вы - памятник истории”. Кокто писал: “Перед нами одна из тех женщин, в которых Стендаль находил гений. Гений ходить, смеяться, ставить на место, играть веером, садиться в экипаж...”.
Это о ней (и ее третьем муже) говорила селф-мейд-леди и лучшая ее подруга Коко Шанель: “Если бы не Серты, я бы так и умерла дурой”.
Но тесней всего имя Мизиа Серт связано с “Русскими Сезонами”. После парижского “Бориса Годунова” 1908 года (какой странный выбор для дамы с мадригалом Малларме на веере!) - все свое влияние “арбитра вкусов”, всю лукавую дипломатию она отдала Дягилеву. На два десятка лет.
В августе 1929-го в Венеции Мизиа закрыла Дягилеву глаза. И пошла закладывать бриллиант (похоже, последний): оплатить похороны.
А теперь эта женщина со всей ее жизнью решительно никому не нужна. С независимым видом, окаменев от унижения, она лежит под стеклом витрины. В Москве. На Страстном бульваре, 12. В книжном магазине СТД.
Вот и другая женщина: угловатая, со стальными сухожилиями тренированных ног. За нею ухаживал Шаляпин. Ее педагогом был Михаил Фокин. Партнерами - гении (даже Мейерхольд: мим Пьеро в балете Фокина “Карнавал”). Среди ее учеников - Сергей Лифарь и Фредерик Аштон.
Ее балет “Свадебка” наконец-то поставлен в России. Ее “Лани” и “Голубой экспресс”, дерзкое, гротескное превращение жизни “светского Парижа” 1920-х в балетную партитуру - вошли в легенду театра XXвека.
С какой точностью, трезвостью, тактом она раскрыла свою главную тему: достоевская судьба семьи, жизнь их матери (брошенной мужем провинциальной танцовщицы с тремя очень трудными детьми) “в углах” Петербурга. Героическое выгадывание полтинника на молоко и белье. Постоянный страх перед педагогами Императорского Театрального училища (одаренные дети давали матери множество поводов к тому).
И ежедневная мысль: отступать некуда. Дальше - гибель.
Именно из этих “углов” взмыл над сценой Гран Опера Призрак Розы, Петрушка, Серебряный Раб, Фавн. Старший из детей. Вацлав Нижинский.
Да... Но теперь и эта женщина (с ее жизнью и ее братом) никому не нужны. С независимым видом, окаменев от унижения, - они лежат под стеклом витрины. В Москве. На Страстном, 12. В книжном магазине СТД.
И это не их проблемы. И не проблемы издательства “Артист. Режиссер. Театр”. А наши: мы, кажется, разучились искать и читать хорошие книги.
...И если бы “специальные”! Пылкие, кокетливые, переполненные безумными деталями мемуары Мизиа - чистый Дюма в женской инкарнации. Чего стоит распущенный Тулуз-Лотрек, щекочущий кистью ступни модели? А Мата Хари, одетая в три треугольничка из фальшивых рубинов, дающая “творческий вечер” в некоей мансарде! (Вердикт Мизиа - на ухо мужу: “Дай ей денег и бежим: бедняга совсем бездарна”). А выкуп костюмов к “Петрушке” у разъяренного портного за полчаса до мировой премьеры! (У Дягилева не было ни сантима. Деньги нашла Мизиа, когда публика уже ждала увертюры).
Строгая книга Брониславы Нижинской - в другом роде. Но и она читается, как запоздалый русский роман: семейный, социальный, театральный.
И вот ведь: жеманные залипухи о “сумасшедшем Божьем клоуне” распиарены и вполне нашли потребителя. Записки сестры-балетмейстера, лучший портрет ее великого брата - не распиарены. И не востребованы.
Издательская судьба двух книг на обновленной и продвинутой родине “Петрушки” - малый штрих к большой и страшноватой теме: “Социология чтения в России начала XXIвека”. В этих дамских зеркальцах ясно виден контур то ли обнищания, то ли просто полного распада “читающей публики”.
Мемуары Мизиа Серт стоят 75 рублей. Изданы в 2001 году. Не распроданы. Тираж - 2 000 экз.
Мемуары Брониславы Нижинской стоят 34 рубля. Изданы в 1999 году. Не распроданы. Тираж - 3 000 экз.
Елена ДЬЯКОВА