Джулия Оцука: «Японцы стараются держать свои проблемы при себе»

На русском языке под одной обложкой вышли  два романа американской писательницы японского происхождения Джулии Оцуки — «Будда на чердаке» и «Когда император был богом». Первый, принесший автору немало американских и международных призов, посвящен «невестам по фотографиям» — молоденьким японкам, отправлявшимся в 1920-е годы через океан навстречу женихам, которых они видели только на фотографиях. 

А второй (написанный первым) — такой неприятной и до сих пор не афишируемой теме, как перемещение во время Второй мировой войны американцев японского происхождения с Западного побережья в особые лагеря: правительство Рузвельта опасалось, что среди добропорядочных лавочников, инженеров и бухгалтеров могут таиться шпионы и предатели. Корреспондент «Известий» позвонил Джулии Оцуке в Нью-Йорк. 

— В своем первом романе писатели обычно задействуют собственные воспоминания и переживания. Так поступал Лев Толстой, так поступила Эми Тан, первая заговорившая от лица американцев дальневосточного происхождения.  Почему вы выбрали для дебюта события, разворачивавшиеся за 20 лет до вашего рождения? А для второго романа — еще на 20 лет раньше?

— «Когда император был богом» основан на истории моей матери, это ее семья была перемещена в специальный лагерь. Так что это и моя история тоже, правда, немного отстраненная. Думаю, что первый роман всегда имеет дело с подавленными семейными чувствами. А второй роман, «Будда на чердаке», конечно, очень далек от моего личного опыта. Я вздохнула свободно, потому что могла начать историю, которая нимало не связана с моей собственной.  

— Тема романа «Когда император был богом» не только грустна, но и довольно неприятна для общественного сознания США. В какой степени вы можете считать себя первопроходцем?

— О лагерях для интернированных японцев почти нет художественной литературы. Исследования — пожалуйста, а литературы нет. Думаю, потому, что в то время было не так уж много американских писателей японского происхождения. А еще, наверное, дело в культурных особенностях. Японцы стараются держать свои проблемы при себе, жаловаться считается дурным тоном. 

Я много ездила по стране, выступала перед студентами, многие из них никогда не слышали о лагерях для интернированных японцев, потому что об это всё еще не пишут в учебниках истории. 

Так что, я думаю, дело в чувстве стыда, которое испытываем мы как страна. И стыда, которое испытывают японо-американцы, обвиненные своим собственным, то есть американским, правительством в нелояльности, хотя ничего такого у них и в мыслях не было. Пока я писала свою книгу, я думала, что еще дюжина других писателей должна сочинять что-то подобное, но я не знаю, где все эти писатели. 

— Трудно ли было найти издателя?

— Мой агент сразу же продал рукопись. Мы отослали ее в издательство в пятницу, за выходные ее прочитали и в понедельник нам уже сделали предложение. Может быть, дело в том, что эту историю еще полностью не рассказывали. 

— Для обоих ваших романов выбрана довольно редкая литературная форма — они написаны во множественном числе первого лица, то есть ваша героиня не «я» и не «она», а «мы». 

— Я, что вполне естественно, начала писать «Будду на чердаке» от лица одной из «невест по фотокарточке», но чувствовала, что получается плоско, не работает, а я словно бьюсь головой об стену. Но однажды, просматривая свои записи, я наткнулась на строку, которую записала несколькими месяцами раньше и совсем про нее забыла: «Почти все мы, пересекающие океан на этом пароходе, были девственницами». 

Именно в тот момент я поняла, что это и есть правильное начало романа и решила использовать это «мы». А дальше у меня было чувство, что я перехожу от одной захватывающей истории, почерпнутой в процессе сбора материала, к другой, и я захотела сохранить их все. 

Сейчас я работаю над третьим романом и тоже использую «мы», чтобы описать сообщество пловцов, которые много лет ходят в один и тот же бассейн. Это история моих родителей. Поскольку она разворачивалась на моих глазах, я надеюсь дописать ее быстро. 

— У нас, смотрящих на американскую литературу извне, создается впечатление, что ее основное назначение — служить сырьем для американского кино. Писатель становится знаменит, только если на него обращают внимание голливудские продюсеры. Так?

— Есть истории, которые не предполагают, что их превратят в кино. «Будда на чердаке» не сосредоточен на одном-единственном повествовании, и я не думаю, что из него выйдет хороший фильм. Конечно, некоторые писатели сочиняют с прямым расчетом на экранизацию, но мне кажется, их озабоченность никак не способна повлиять на рождение хорошего кино. 

Надо оставаться верным самому себе. Снимут по книге фильм — прекрасно, тебе повезло; но я не думаю, что большинство писателей сразу на это «закладывается». Найти издателя и так уже довольно непросто.