Отчего Андрей Платонов, несомненный классик русской литературы, при жизни этого звания не удостоился? Об этом наш разговор с доктором филологии Натальей Корниенко, руководителем отдела новейшей русской литературы ИМЛИ. Она занималась изданием архива, писем, записных книжек писателя и готовит полное академическое собрание его сочинений в 12 томах.

— Наталья Васильевна, Платонов и в ряду великих стоит особняком. Он настолько своеобычен, с такой болью описывает «груз нищеты и бед человеческих», что боязно приблизиться.

— Бояться не надо, его надо читать. И хорошо, чтобы Платонов приходил к русскому человеку с детства. У него есть чудной пушкинской прозрачности детские рассказы: «Никита», «Железная старуха», «Еще мама», «Ивушка» — о человеке, которого все избивают, а он всех любит. Есть сказка «Волшебное кольцо». Как завороженные, дети слушают «Любовь к родине, или Путешествие воробья». Если 4-5-летнему ребенку вы прочтете рассказ «Корова», он никогда не забудет этого писателя. Подросток, прочитавший «Фро» или «Реку Потудань», откроет что-то очень важное для себя. Повесть с евангельским названием «Сокровенный человек», как и «Котлован», самое время прочесть, когда взрослеешь, приходишь к осознанию русской истории — так о революции и гражданской войне не написал никто.

— «Котлован» и «Чевенгур» — главные его тексты?

— В русской литературе нет ничего более скорбного, чем «Котлован» — повествование о страшном испытании, о године великого перелома, о том, как народ фактически шел на смерть и входил в историческое бессмертие. Но для меня у Платонова все главное. «Котлован» не отменяет «Епифанских шлюзов» о петровской реформе. Платонов создал одно из глубочайших народоведений ХХ века.

— И показал, как строилось советское государство, с антисоветских позиций?

— Большая неправда называть его антисоветским писателем. Он описывал глубинные течения массовой народной жизни. Говорил: «Рабочий класс — это моя родина» и называл себя пролетарским писателем. Великий роман «Чевенгур» — против революции или за? Как в 1929-м можно быть против революции, которая свершилась, и ее участником был сам?

— Но он жаловался Горькому...

— Горький был генерал в литературе, потому Платонов просил его помочь опубликовать «Чевенгур». Горький не помог. После жесткой реакции Сталина на хронику 1932 года «Впрок» Платонова два года не печатали. Это было тяжелое время. Но в 35-м он создает «Джан», пишет «Счастливую Москву»... Как он мог быть антисоветским человеком, если сам строил электростанции, а проводимые им в Воронежской губернии работы по мелиорации были признаны одними из лучших в Советской России? Когда он служил в должности старшего инженера-конструктора в тресте «Росметровес», имел много изобретений. Документы об этом хранятся в Патентной библиотеке. Хотя прожил всего 50 лет. Войну прошел рядовым фронтовым корреспондентом, заболел там. Перенес арест и смерть сына. У него целый том гениальной прозы о Великой Отечественной войне.

— Писал быстро?

— Быстро и сразу, карандашом, за год четыре классических повести, при том что и на работу ходил. Говорил, у советского писателя должна быть профессия в руках, а искусство пусть родится в свободные выходные часы. Особой общительностью не отличался. С Шолоховым дружил. Тот помог с освобождением сына и поддерживал в последние годы жизни. Общался с Борисом Пильняком, Виктором Шкловским. Прекрасно понимал: пишет то, что писать в обывательском смысле не надо. Не случайно ведь его сразу назвали «юрод». Его темы были закрытыми. О голоде 1932-1933 годов на страницах газет не найдешь ни слова. А Платонов в 33-м пишет трагедию «14 красных избушек» о том, как гибнет от голода деревня, печатает ее на машинке в трех экземплярах и отдает читать.

— Был ли он счастлив в семье?

— Очень любил жену Марию Александровну, свою музу. Писал ей: «Одно ты у меня достояние и православная вера».

— Правда, что Хемингуэй назвал его своим учителем?

— Это возможно. В 36-м Платонова перевели на английский и французский, и Хемингуэя потряс рассказ «Третий сын», как сыновья приезжают на похороны матери... Платонов очень активно издавался за границей в конце 60-х и в 70-е. Сегодня выросла новая генерация переводчиков. К нам в Институт мировой литературы с 23 по 25 сентября на 8-ю Международную конференцию «Андрей Платонов и его современники» приедут переводчики из Англии, Германии, Испании, Кореи, Японии.

— Очень современно звучат его мысли: «Людям некуда деться, как только сложиться вместе от страха бедствий». Или о затерявшемся в истории человеке, который бежит, «как паровоз, таща за собой на подъем всемирный груз нищеты, отчаяния и смиренной косности»...

— Платонов жгуче актуален. Закончил он свой путь будто сегодня написанной геополитической пьесой «Ноев ковчег, или Каиново отродье» — о мировом господстве Америки. Писалось в 1951-м, а еле-еле опубликовали в 1993-м. По большому счету мы не пользуемся сокровищами, которые он нам оставил. К примеру, почему бы в День Победы не передать по радио платоновское «Взыскание погибших», чтобы все услышали и посмотрели на мир другими глазами?.. Он написал: «Пушкин — наш товарищ». Не господин, а товарищ. И памятник ему я бы поставила на Тверском бульваре, между Пушкиным и Есениным — любимыми его поэтами.