Сара Идальго Гарсиа

 

«Дело забвения» против «политики памяти»? Варианты периодизации исторической политики в «современной и демократической» Испании

Рецензия на книгу Омара Г. Энкарнасьона «Демократия без справедливости в Испании: политика забвения» (Encarnación O.G. Democracy without Justice in Spain: The Politics of Forgetting. Pennsylvania Studies in Human Rights Series. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 2014. 249 p.).

Название книги «Демократия без справедливости в Испании: политика забвения» точно резюмирует ее основную тему. Обращаясь к политике забвения, профессор политических наук Омар Г. Энкарнасьон основное внимание уделяет «Пакту о забвении», принятому в Испании вскоре после смерти Франсиско Франко в 1975 году. Согласно Энкарнасьону, «никто [из тех, кто был у власти в годы диктатуры] не был предан суду за политические преступления старого режима или отстранен от участия в политике новой демократии, поскольку пакт сопровождался Законом об амнистии, гарантировавшим иммунитет за все политические преступления, совершенные вплоть до 1977 года» (с. 2).

Монография трактует испанскую исключительность как уникальную черту, позволившую демократии расцвести без включения юридических инструментов правосудия переходного периода. Автор прослеживает истоки такой ситуации, уделяя особое внимание диктатуре и ее последствиям для испанского общества. Он отмечает иронию истории: Испания, наскоро сколоченная демократия, построенная на Пакте забвения, сейчас стала лидером в области прав человека, расширяя права сексуальных и этнических меньшинств и уголовно преследуя деспотов всего мира. Энкарнасьон рассматривает сдвиг, произошедший при социалистическом правительстве Хосе Луиса Родригеса Сапатеро (2004–2011) после принятия в 2007 году закона «Об исторической памяти». Сравнения с другими подобными случаями, особенно в Латинской Америке, приобретают новый смысл. Основанная на сообщениях прессы, интервью и научной литературе книга Энкарнасьона — до мелочей подробный обзор испанской политики ХХ века, истоков исключительной ситуации Испании и ее последствий для современного мира.

В первой главе Энкарнасьон кратко обозревает историю гражданской войны в Испании и последовавших за ней репрессий, вытекавших из «жестокой и мстительной» природы франкистского режима. Заключенных республиканцев наказывали неоднократно. Одних поработили, другие получили суровое наказание и длительные тюремные сроки, третьих разлучали с детьми. Диктатура подавляла и сепаратистские стремления, которые могли поставить под угрозу «миф Франко о культурно однородной Испании», как в случае Страны Басков (с. 40). Энкарнасьон описывает франкистскую политическую социализацию, которая, дабы достичь собственных целей, цинично манипулировала испанской историей. Республиканцев, к примеру, обвиняли в немецкой бомбардировке Герники. И хотя в 1960-е, чтобы улучшить репутацию Испании за рубежом, этот тип пропаганды ослабили, репрессивный режим не переставал рекламировать себя.

Во второй главе автор рассматривает переходные политические процессы, которые привели к так называемой «эре забвения». Этот период длился с 1977-го по 1981 год. В эти годы политической целью было «не наказать старый режим, а запустить демократию как можно скорее, минуя всевозможные конфронтации» (с. 50). Это значило, что политику консенсуса на основе «забвения» приветствовали практически все партии, в том числе левой ориентации. Консенсус включал и короля Испании Хуана Карлоса де Бурбона, которого сам Франко выбрал своим преемником на посту главы государства. Энкарнасьон задается вопросом: почему же левые, — угнетенные и запрещенные в годы правления Франко, — приняли этот консенсус? Ответ простой: они сделали это исключительно из прагматических соображений. Прагматизм основывался на двух основных факторах: на пережитой в 1930-е травме краха демократии и на политической обстановке насилия в переходный период. Поддержанная правыми и левыми партиями политика консенсуса, таким образом, была неразрывно связана с политикой забвения, и «опорой политики консенсуса был обстоятельный закон об амнистии», утвержденный в 1977 году (с. 71). Амнистия привела к «периоду интенсивного сотрудничества между государством и оппозицией в выработке демократических институтов» (с. 74). Был достигнут ряд важных компромиссов: принятие монархии, резолюция по сепаратистским требованиям Каталонии и Страны Басков и пакты Монклоа (серия соглашений, подписанных в конце 1970-х некоторыми партиями правого и левого толка и некоторыми союзами, чтобы изменить политические и экономические условия в стране).

В своем анализе переходного периода Энкарнасьон уделяет особое внимание идеологическим переменам внутри Социалистической партии (PSOE) в 1970-х. В эти годы партия пересмотрела свою программу и представила «забвение» как существенную часть проекта по модернизации Испании. В действительности, PSOE хотела начисто стереть ту длительную часть истории, когда Испания считалась отсталой страной. В третьей главе Энкарнасьон фокусируется на эпохе правления PSOE с 1982-го по 1996-й — на годах «беспамятства» (disremembering). Беспамятство стало ответом на угрозу переворота — его новорожденная демократия со страхом ждала со стороны вооруженных сил. Социалистическое правительство прибегло к политике «кто старое помянет, тому глаз вон», чтобы обеспечить себе победу на выборах и резко расширять политическое пространство для решения других проблем, вроде сложной экономической ситуации и могущества католической церкви. Пакт о забвении также позволил PSOE создать новый исторический нарратив, который переопределил место Испании в рамках все более коллективной европейской идентичности. Ради целостности этого нарратива сочли, что лучше скрыть истинную историю гражданской войны и наследие франкизма — эпизоды истории, отдалявшие Испанию от формировавшегося европейского идеала. А события 1992 года — Олимпийские игры, всемирную выставку «Expo-92» и наречение Мадрида культурной столицей Европы — представили как доказательство «демократичности и современности» Испании.

Вскоре после этого, в 1996 году, PSOE проиграла выборы, и к власти пришло правительство консерваторов. В том же году «беспамятство» повернули вспять, а Пакт о забвении стали ставить под вопрос, в основном социалисты. Объясняется это намерением консервативного правительства переизобрести историю гражданской войны и диктатуры Франко, распространением в обществе предубеждения против Пакта о забвении и продавливанием — либеральными СМИ — дебатов на тему исторической памяти. Фактически в 1996 году — в 60-ю годовщину путча Франко против Республики — левые пытались ввести законодательные инициативы, ставящие под сомнения Пакт о забвении и восстанавливающие память о республике.

В четвертой главе автор исследует роль гражданского общества в «забвении». В годы переходного периода низовые движения в целом не требовали судить франкизм задним числом. Тем самым они признавали свое принятие пакта. На этот счет Энкарнасьон приводит любопытный анализ того, какую роль сыграли в этом решении «сильные чувства» граждан. Так, он особо отмечает роль «страха и стыда» среди тех, кто противостоял диктатуре. Страх перед прошлым — усугубленный попыткой путча против новой демократии в 1981 году — вынудил многих поддержать «дело забвения». А стыд был глубоко усвоен некоторыми жертвами франкизма, годами подвергавшимися репрессиям, надзору и публичным унижениям. Его усилил «миф об Обоюдной Виновности» — предположение, что «обе стороны в гражданской войне были виновны в равной степени» (с. 113). Память о франкизме была крайне сложной для испанского общества проблемой.

Ситуация уходит своими корнями не только в демократические преобразования 1970-х. Большую роль сыграл и экономический бум предыдущего десятилетия. Существенные экономические и социальные улучшения способствовали тому, что население Испании дистанцировалось от прошлого. В переходные годы эти разнообразные факторы противоречивым образом влияли на поведение людей. И хотя этот период обеспечивал мирный и плавный переход к демократии, он в то же время вредил построению сильного гражданского общества. Отказ от «разрыва» тем самым привел к «тактической демобилизации» (с. 123).

В пятой главе анализируется одна из важнейших причин ослабления Пакта о забвении — обвинительный приговор, вынесенный в 1998 году бывшему чилийскому диктатору, генералу Аугусто Пиночету испанским судьей Бальтазаром Гарсоном. Это дело дестабилизировало консенсус в отношении Пакта о забвении, поскольку вновь политизировало прошлое, открыв новую дискуссию о «непреодолимой памяти». В шестой главе Энкарнасьон исследует то, что можно назвать «вторым переходом», — второе социалистическое правительство во главе с Сапатеро (принадлежавшим к новому поколению социалистических лидеров). Закон об исторической памяти 2007 года пытался восстановить подлинную историю республиканской эпохи и ставил под вопрос тезисы Пакта о забвении. Энкарнасьон, впрочем, критикует инициативу Сапатеро за ее неоднозначность: закон во многом продолжал Пакт о забвении. Предложенные изменения вызвали множество споров, особенно среди историков; правые интеллектуалы выступили против любых изменений в пакте, а ученые левого толка разделились на тех, кто считал «забвение» мудрым и правильным выбором в сложной ситуации, и тех, кто полагал, что сворачивание пакта поможет испанскому обществу справиться, наконец, с собственным прошлым.

Последнюю главу Энкарнасьон посвятил урокам совладания с прошлым, которые из этой истории следует извлечь. Во-первых, переходный период в Испании продемонстрировал, что «внутренние обстоятельства могут возобладать над международными нормами в области прав человека, когда государства усмиряют свое темное прошлое». Во-вторых, «испанский опыт указывает на редко признаваемую неоднозначность отношений между правосудием переходного периода и демократизацией». И, наконец, «примирение с прошлым — не такой уж статичный и шаблонный процесс, как предполагает правосудие переходного периода» (с. 187–188).

В целом, «Демократия без справедливости в Испании» — это интригующее и наводящее на мысли исследование переходного периода в Испании и политики забвения. Энкарнасьон предлагает подробный обзор испанской истории со времен гражданской войны и подчеркивает уникальность Испании как страны, поощрявшей политику забвения, чтобы создать и укрепить демократические институты. При этом, однако, по ряду вопросов можно было бы написать и больше. Энкарнасьон не уделяет должного значения важным социальным и интеллектуальным движениям прошедшего десятилетия, особенно последних пяти лет, когда возникли новые требования как можно полнее возобновить память о республиканской эпохе. Новые голоса заставляют поставить под сомнение распространенное мнение о переходном периоде и предположительной пользе забвения, в то же время восстанавливая забытые страницы прошлого и поднимая вопрос о возмещении ущерба. Примером может служить спор вокруг «Долины павших» (могила Франко), где в братской могиле похоронены тысячи сторонников республики. Для тех, кто сомневается в забвении, это место должно стать мемориалом жертв. Их оппоненты, однако, хотят, чтобы оно оставалось тем, чем является (памятником примирения. — Ред.). Этот неразрешенный спор доказывает, что политика забвения по-прежнему воспринимается испанским обществом неоднозначно.

Источник: H-Net Reviews

Перевод - анонимный на сайте gefter.ru