Историки редко вторгаются в современность, тем более историки выдающиеся.

Карло Гинзбург не смог устоять. Суд над его другом, политиком и журналистом, основателем леворадикальной организации Lotta continua («Непрерывная борьба») Адриано Софри – один из самых громких и долгих в истории Италии. Приговор и 22 года тюрьмы раскололи общество.

У этого сюжета много истоков. Точкой отсчета может стать день гибели анархокоммуниста, участника Сопротивления Джузеппе Пинелли. В декабре 1969 года во время допроса в миланской полиции он выпал из окна пятого этажа. В комнате, по некоторым сведениям, присутствовал комиссар Калабрези, получивший с тех пор прозвище «Комиссар Окно». Будущий Нобелевский лауреат Дарио Фо посвятил событию одну из самых популярных своих пьес, черную комедию «Случайная смерть анархиста». В мае 1972-го Калабрези застрелил неизвестный.

16 лет спустя в организации убийства обвинили экс-лидера уже распавшейся «Лотта континуа». Сбивчивые показания против него дал бывший член «Борьбы», занимавшийся теперь мелкими преступлениями. Они легли на подготовленную почву: полиция инакомыслящих не любила, на стороне обвинения было общее неприятие внепарламентской оппозиции.

В 1969 году Италию накрыли волнения студентов, с ними объединились рабочие заводов «Фиата». Софри возглавил недовольных, влияние на жизнь страны было огромным. Но направление не означает метод, большинство членов «Лотта континуа” терроризм не увлекал, хотя в ее рядах были сторонники вооруженной борьбы. Главным оставалась сила слова: Софри редактировал популярный еженедельник, журналистика и есть оружие. Близкие ей идеи социальной справедливости властям не нравились.

В книге «Судья и историк», впервые вышедшей в 1991 году, подробно разбираются противоречия в показаниях свидетелей обвинения, то, как функционирует судебная система в условиях, когда даже в науке понятие исторической истинности больше не бесспорно. Гинзбург – специалист по архивам инквизиции. Поклонник Бахтина, один из создателей метода «микроистории», он по малейшим деталям реконструирует жизнь далеких веков, подробно анализирует документы и свидетельства. Он постулирует разницу в анализе фактов судьей и ученым, имеющим право на ошибку; дотошно разбирая материалы процессов над Софри, отмечает многочисленные нестыковки в выстраиваемой картине, странное поведение судьи, который сперва въедливыми вопросами фактически разрушает свидетельские показания, а наутро заявляет, что принимает их полностью. «Что случилось за это время?», - риторически спрашивает Гинзбург. Ему трудно скрыть скепсис по отношению к судебной машине, которая не учитывает малейшие сомнения в виновности и вместо принципа dubio pro reo исповедует dubio pro republica – о предпочтении интересов государства, а не обвиняемого, говорили юристы эпохи Муссолини.

Семь процессов закончились подтверждением обвинения в убийстве, к которому Софри и двое его товарищей не были причастны. В 1997 году их приговорили к 22 годам тюрьмы. Три года спустя приговор утвердили в аппеляции, за это время один из обвиненных уехал во Францию, та его не выдала. Софри отказался бежать, как позднее не стал просить о помиловании, настаивая на своей невиновности.

В его защиту подняли голос крупнейшие интеллектуалы - Умберто Эко, Салман Рушди, Гюнтер Грасс, Антонио Табукки написал о нем эссе «Козел отпущения», Ханс Магнус Энценсбергер издал мемуары Софри в популярнейшей серии «Другая библиотека». И даже Адриано Челентано выступил на его стороне.

В 2005 году Софри облегчают режим, разрешают работать в архиве Пизы. Вскоре у него обнаруживают редкую болезнь, синдром Бурхаве, после чего назначают домашний арест, закончившийся в 2012 году.

В финале книги Гинзбург объясняет аналогию между инквизитором и судьей, когда тот навязывает допрашиваемому априорную точку зрения. В специально написанном для русского издания послесловии автор доформулирует и другие важные вещи. Говоря о задачах аналитического инструментария, он скрыто цитирует Вальтера Беньямина: «читать материалы вопреки намерениям их создателей, указывать на их противоречия, чесать исторические свидетельства против шерсти». Среди других тем «русского» послесловия – теория самосбывающихся пророчеств и феномен фейковых новостей. Первые описал Роберт Мертон в полузабытой статье 1948 года, с тех пор они не раз являлись миру: речь об изначально ложном определении ситуации, порождающем новое поведение, в итоге ситуация материализуется. Но, чтобы страхи стали реальностью, им нужно отсутствие институционального контроля. Фейковые же новости заполонили сегодня не только интернет. Их начало в далеком прошлом – Гинзбург ссылается на фактуру классической работы Марка Блока «Короли-чудотворцы» (1924), описавшего магические исцеления королями золотушных – точнее, массовую веру в эти исцеления. Размышления о различиях между толпой и массой читатель сам может продолжить и решить, кому в итоге был выгоден суд с очевидными подтасовками. Если вспомнить о бессилии итальянской полиции перед социальными волнениями, ее фиаско в деле Альдо Моро, понимаешь, что без магии ей было не обойтись.

Русский перевод явно не торопился, первое издание книги появилось 31 год назад, переводы на основные европейские языки – практически сразу же. Первыми в России переводить и публиковать Гинзбурга в начале 2000-х начали РОССПЕН и Евгений Пермяков в основанным им «Новом издательстве». Сегодня общими усилиями вышло всего шесть книг – для сравнения в Германии из переведено почти двадцать. Самого Софри на русский и вовсе не переводили, издания ждет его книга об опыте сидельца «Тюрьмы других».

Карло Гинзбург. Судья и историк. Размышления на полях процесса Софри. Пер. с итал. М. Велижева. – М.: Новое литературное обозрение, 2021. – 208 с. Серия «Интеллектуальная история».

Это версия статьи, опубликованной Ъ.