Мечты о светскости
Жорж Корм. «Религиозный вопрос в XXI веке. Геополитика и кризис постмодерна». ИОИ, Москва, 2012
Автор книги, историк и экономист Жорж Корм — выходец из семьи ливанских маронитов, ближневосточных христиан, еще во времена крестовых походов присоединившихся к католической церкви.
Подъем исламского фундаментализма больно ударил по маронитам, которым на протяжении их долгой истории и так приходилось несладко. Многие были вынуждены перебраться на Запад. Сам Корм учился и не один год прожил во Франции, но в начале двухтысячных возглавил, правда, ненадолго, министерство финансов Ливана, а потом стал преподавать в основанном иезуитами бейрутском Университете св. Иосифа, обучение в котором ведется на французском языке.
Происхождение и биография автора во многом определили его взгляды как историка, которые он последовательно выразил в ряде книг. Религиозная проблематика в них занимает одно из центральных мест, и «Религиозный вопрос в XXI веке» не исключение. Как представитель религиозного меньшинства, которое неоднократно подвергалось гонениям, Корм - безоговорочный сторонник светскости, причем именно ее французской модели (laicite), настаивающей не только на отделении государства от церкви, но и на его нейтралитете в вопросах веры. С другой стороны, будучи арабом, он считает своим долгом ломать те стереотипы, которые утвердились на Западе в отношении арабской культуры и ислама. Таким образом он находится в классической ситуации посредника между двумя мирами, к которым одновременно принадлежит. И это дает ему преимущество объективного взгляда.
Начинает он с того, что развенчивает модный в начале нынешнего века тезис американского политолога Сэмюэла Хантингтона о столкновении цивилизаций. Запад и Восток слишком разнообразны внутри себя, чтобы наклеивать на них цивилизационные ярлыки. Будучи религиями одного авраамического корня и претендуя на монополию на истину, иудаизм, христианство и ислам действительно имели кровавую историю взаимоотношений, но республиканские идеалы, воплощенные во Франции, указали на возможность их мирного сосуществования под эгидой нейтральной светской власти. Почему же плодами этого опыта сейчас пренебрегают, более того, острейшая критика обрушилась именно на республиканское наследие?
На Западе это связано с крахом советского тоталитаризма, полагает Корм. Ужасный опыт СССР дискредитировал левую идеологию, ее сочли главным источником насилия в современном мире. Неслучайно целая когорта французских интеллектуалов - «новых философов» - в начале 80-х отвергла свое левацкое прошлое и принялась разоблачать тоталитарные замашки философии модерна. Еще более агрессивно повели себя американские неоконсерваторы. Объявив «священную войну» СССР как «империи зла», они прибегли к арсеналу протестантского фундаментализма.
Наследие эпохи Рейгана было подхвачено Бушем-младшим, который, вступив в схватку с исламизмом, еще активней использовал протестантскую риторику. И завоевал полную поддержку фундаменталистов с их буквалистской интерпретацией Библии. Те верили, что война на Ближнем Востоке приближает наступление последних времен, а стало быть, и Второго пришествия Христа и его тысячелетнего царства.
Так произошла окончательная смена декораций, утверждает автор — светский дискурс сменился религиозным. Но означает ли это реальное возвращение религии в XXI веке? Нет, уверен Корм, просто неоконы легитимизировали военное насилие, искусственно воскрешая мифологемы прошлого. А главная их цель — установить новый глобальный порядок, где господствуют идеалы экономической свободы и от которого выигрывает прежде всего США. Тут начинаешь понимать, что автор не только историк, но и экономист. И при этом яростный противник неолиберализма.
А что же исламский фундаментализм, на битву с которым Америка повела другие страны Запада? Он тоже декорация, оправдывающая насилие? Так оно и есть, считает автор. Логика его рассуждений такова. Упадок культуры и экономики, усугубленный колониальной экспансией Запада, привел исламские страны в бедственное положение. Турецкий национализм в светской оболочке под водительством Ататюрка сумел помочь стране избавиться от пост-имперского синдрома после падения Оттоманской порты. Но у арабского национализма дела не задались. Светские диктатуры в Египте и Сирии не сумели вытащить страны из нищеты, отчаявшийся народ пошел на поводу у исламистов, которые, пользуясь лозунгами джихада, сумели обвинить во всех бедах исчадие ада — Запад. И радикальные улемы своими фетвами легитимизировали террор против превосходящего технической и военной мощью врага.
Какой же выход предлагает Корм из создавшегося тупика? Отказаться от лозунгов религиозной войны и перестать искусственно воскрешать прошлое. Напротив, развивать гуманистическое республиканское наследие, дискредитированное советским коммунизмом. Светскость - это совсем не воинственный атеизм, а государственный нейтралитет по отношению к религиям, которые ни в коем случае не должны отождествляться со своей фундаменталистской ипостасью. Поэтому надо прекратить обвинять друг друга в христианофобии и исламофобии и искать возможности диалога. Светская демократия способна ему помочь.
Объективный подход автора безусловно делает книгу интересным чтением. Но когда он пытается предложить выход из тупика, по-прежнему оставаясь над схваткой, это оказывает ему дурную услугу. Дело в том, что светская демократия для большинства западных стран — реальность, в то время как для большинства исламских стран - нет. Собственно, Корм сам признает это, когда пишет о провалах попыток светских реформ в том же Египте после деколонизации. Для того, чтобы вести равный диалог, одному из его участников следует для начала догнать другого.
Насколько точны анализ и рецепты автора? Книга Корма вышла во Франции в 2006 году, а у нас опубликована только через шесть лет. С тех пор много воды утекло, точнее, поскольку речь идет о Ближнем Востоке, песка унесло. Америка под началом президента Обамы не только отказалась от идеологии неоконсерватизма, но и вывела войска из Ирака, а скоро уйдет и из Афганистана. Исламофобские инвективы в западной прессе стали потише, а в академической среде они не были сильны даже во времена Буша-младшего. Более того, уже в ту пору в Джорджтаунском университете в 15 минутах езды от Белого дома существовал мощный научный центр по руководством профессора Джона Эспозито, который я бы скорее назвал исламофильским. Видимо, Корм не познакомился с его трудами (в весьма богатой библиографии, которой снабжена книга, франко-язычные работы доминируют над англоязычными). Так что страны Запада сделали дополнительные шаги в сторону отказа от риторики религиозной войны и даже, если пользоваться метафорой автора, свернули значительную часть религиозных декораций. Чем же ответили на это исламские страны?
Безусловно, положительные сдвиги есть. «Арабская весна» привела к активизации светских демократических сил в Египте, но к победе пришли «братья мусульмане». Правда, сделали они это демократическим путем, да и сама идеология партии претерпела изменения, она не пытается навязать стране законы шариата и не возражает против наличия в ней религиозного плюрализма. Кстати, воздадим должное Корму, он верно предсказал, что египетские исламисты способны к подобным переменам. Но положение по-прежнему крайне нестабильно. В момент написания рецензии египетская оппозиция снова собирается на площади Тахрир, протестуя против авторитарных жестов президента Мурси. И только будущее покажет, смогут ли республиканские гуманистические идеалы, о которых мечтает Корм, утвердиться в исламском мире.
К сожалению, впечатление от книги портит небрежный перевод и полное отсутствие редакторской правки. Корм пишет на хорошем французском языке, но в нем ясно различимы цветистые обороты арабской речи. Русский перевод не только не передает стиль автора, но затрудняет восприятие и без того непростой манеры его письма.
Книга издана при поддержке Французского института в России.