Всякий знает еще с детства: «Читать чужие письма нехорошо». Сегодня ситуация мало изменилась, по-прежнему неправильно из-за спины сидящего смотреть на его компьютерный экран.

Но, как обычно, жизнь строится на исключениях. Что не стоит делать воспитанному и порядочному человеку, то можно государству.

Из частной переписки оно узнает много интересного и даже полезного, причем не только о пишущем, но порой и самом себе.

Истории перлюстрации в дореволюционной России и посвящена книга Владлена Измозика.

Исследователь отмечает историческую неизбежность самого феномена перлюстрации: ее роль «в Российской империи до 1917 года определялась прежде всего характером политической системы, ее авторитарностью, а  также изменениями, происходившими во всех сферах жизни россиян. Переход от аграрного общества к раннеиндустриальному, начавшийся в XIX веке, связанные с этим перемены в образе жизни миллионов людей, объективное включение многих из них в повседневную политическую жизнь при отсутствии свободы слова и печати, выборности властных органов предъявляли совершенно новые требования к органам политического сыска и политического контроля. Органы эти должны были теперь снабжать руководство страны, и прежде всего императора, не только сведениями о террористических, антиправительственных, оппозиционных группах и течениях, а также настроениях политической элиты и дворянства, как ранее. Теперь следовало получать объективную информацию о политических симпатиях и антипатиях широчайших масс, их реагировании на те или иные акции правительства, постоянно отслеживать изменения настроений в различных регионах, социальных, национальных и религиозных группах, создавая тем самым возможности для необходимой, своевременной и точной корректировки проводимого властью курса. Значительная роль в этом плане принадлежала перлюстрации».

Первые сведения о тайном снятии копии с частных писем в России относятся к XVIII веку; в Европе она существовала раньше. Пункты, где вскрывались письма, так называемые «черные кабинеты», существовали по всей империи, от Варшавы и Паланги до Казани и Иркутска; их перечисление занимает три страницы (среди других справочных материалов – аннотированные списки руководителей «черных кабинетов» и их видных сотрудников, а также воспоминания С. Майского). Специальные службы создавались при почтамтах, где аккуратно, незаметно для чужих глаз вскрывали письма и делали необходимые копии, отсылавшиеся затем в полицейские управления. Те передавали их заинтересованным лицам.

Можно понять правительство, когда речь шла о дипломатической почте, ей у Измозика посвящена отдельная глава. Но перлюстрировались и письма тех, кого власть считала своими политическими противниками.

Даже императоры не стеснялись читать чужие письма, на некоторых они даже оставляли свои пометы. Так, Александр II радовался, когда ругали Герцена-Искандера и его «Колокол»: «Весьма благонамеренное письмо», «Хорошо, если бы побольше так думали!». Хотя это занятие порой им изрядно портило настроение, на всех вокруг они начинали смотреть с подозрением. А Николай II не стеснялся читать фрагменты из писем Льва Толстого, ему показывали все антивоенные фрагменты. Одно время цензура вскрывала и фотографировала все толстовские письма без исключений.

Что уж говорить о письмах менее именитых! Вскрывали всех. Читали студентов и университетских преподавателей, генералов и тайных советников, не брезговали и анонимками. Благодаря этом в архивах сохранились свидетельства удивительного здравомыслия, заставляющие думать, что все проблемы в стране порождались не снизу, но сверху.

Вот в 1868 году делается выписка из письма декабриста М.И. Муравьева-Апостола от 20 ноября московскому племяннику М.И. Бибикову. Матвей Иванович писал: «Из всего, что происходит, я вывожу одно заключение — что никакое благоразумное правительство не должно и не может существовать без оппозиции, которая бы заставляла его оглядываться на всяком шагу… и мешала бы ему действовать на авось. Правда без полной гласности не может существовать правильной оппозиции, а между тем у нас даже в дальнем Иркутске ссылают в Минусинск даже бледную тень оппозиции, а что всего больнее: находятся люди, которые оправдывают произвол подобной ссылки. Наши убеждения так шатки у большей части людей, это какая-то безалаберная смесь общества дикого с либерализмом». Письмо цитируется по фондам Государственного архива Российской федерации, как и многие другие материалы, приводимые автором. Всего он провел в архивах почти двадцать лет, книга – плод многолетнего труда, и это выгодно отличает ее от скороспелых компиляций, которых так много сегодня на книжном рынке. Тем более что сама история российской перлюстрации не завершилась с падением царизма.

На последних страницах книги кратко прослеживается развитие ситуации после революции. Так, в 20-е годы перлюстрацией занимался отдел Политконтроля ОГПУ. Известна, например, докладная от 12 декабря 1924 г., направленная на имя Ф. Э. Дзержинского одним из руководителей отдела И. З. Суртой. Тот сетовал, что сотрудники «никаких праздников и выходных дней не имеют», что «сотрудник на телеграфе просматривает в сутки 2500 телеграмм», а «полная обработка писем доведена до 250 штук в день на одного человека». Всего же  за время с октября 1923 по октябрь 1924 г. было просмотрено более 5 млн. писем и более 8 млн. телеграмм.

После войны ситуация с перлюстрацией не изменилась – так, лишь на главпочтамте Читы перлюстрацией писем занималось 70 человек.

Как отмечал тот же Измозик в одной из своих статей середины 1990-х годов, куда делись многочисленные сотрудники этих служб после перестройки, никто толком не знает. Впрочем, сегодня у них могла появиться новая работа – читать письма в интернете. Тем более что большинство почтовых ящиков вскрывается без особых усилий со стороны хакеров, а содержащаяся в них информация не менее интересна, чем в письмах императорской России. Впрочем, примерно те же сведения об умонастроениях в народе содержатся и в социальных сетях, и в интернет-изданиях.

В основе статьи - публикация автора в газете "Ведомости".