Товарищ Сталин, вы большой ученый?

Трофим Лысенко на сессии ВАСХНИЛ, Москва, 1948 г.

Автор текста:

Алексей Мокроусов

 

Это второе, дополненное издание книги, энциклопедической по охвату материала и широте рассматриваемых проблем. Она посвящена гонениям на генетику и другие науки в СССР. Автор – доктор физматнаук, почетный профессор МГУ им. Ломоносова, лауреат международной медали Г. Менделя «За открытия в биологии», - подробно рассказывает о не прекращавшейся в СССР «охоте на ведьм», вылившейся в фактический запрет генетики и в процветание откровенных мошенников типа Трофим Лысенко и Ольга Лепешинская. В роли ведьм в науке для власти выступали ученые с мировым именем, такие как Николай Кольцов и Николай Вавилов. По злой иронии судьбы именно Вавилов способствовал в начале 30-х первым шагам Лысенко на пути к славе, использовал свой аппаратный вес для того, чтобы пропихнуть «биолога от сохи» в академики АН Украины (та, надо сказать, долго этому сопротивлялась). Позднее, во многом из-за публичных доносов Лысенко, Вавилов был арестован, он умер от голода в саратовской тюрьме. Лысенко же продолжал наслаждаться жизнью, обещать спасение сельского хозяйства благодаря ветвистой пшенице и прочим чудесам, в которые руководители страны верили тем охотнее, чем хуже шли дела у аграриев. Несмотря на сопротивление большинства ученых, Лысенко поддерживал не только Сталин, но и Хрущев, настоявший на его возвращение в президенты ВАСХНИЛ. В книге приводятся воспоминания свидетелей о том, как Хрущев в 60-е истерил в присутствии своих детей, пытавшихся объяснить ему убожество «идей» Лысенко. То, что отрицавший основные законы генетики самородок врал о результатах своей работы, власть не пугало – она и сама врала напропалую, когда речь шла о статистике, и тоже обещала ближайшее счастливое будущее, невзирая на реальность. Тот умер, будучи кавалером восьми орденов Ленина, героем соцтруда и академиком трех академий (а ведь в каждой полагались доплаты за членство) – постыдная страница в истории не только Академии наук, но именно в ее биографии это пятно до сих пор остается несмытым. И если уж требуют покаяния за совершенные преступления от коммунистов, то можно было ждать и трезвой самооценки от АН, давно заменившей собственную мораль вопросами финансирования.

Сойфер занят такими темами как замена профессиональных ученых "красными специалистами», ранние квазифилософские статьи Сталина и претензия вождя на ведущую роль в философии (комплексуя из-за интеллектуализма Троцкого, Сталин хотел, чтобы его считали глубоким мыслителем) а также подспудные причины взлета самого знаменитого шарлатана советской науки – эта глава называется «Провал сталинской коллективизации деревни и обещания Лысенко».

Для публичного поношения трезвомыслящих ученых в конце 40-х в СССР возобновили «суды чести», использовав в качестве образца дореволюционный опыт и предвосхитив тем самым практику хунвэйбинов. Сталин лично участвовал в травле генетиков, редактировал доклад Лысенко накануне печально знаменитой сессии ВАСХНИЛ. Тогда «члены Политбюро согласились с предложением Сталина запретить генетику в СССР. Лысенко было поручено написать текст доклада в соответствии с идеями, изложенными в проекте постановления, подготовленного Шепиловым, Митиным и Ждановым-старшим, и выступить на сессии ВАСХНИЛ, причем никто не должен был знать о вмешательстве вождя в споры биологов. Лишь в конце сессии Лысенко разрешили объявить публично, что его доклад был одобрен Политбюро и лично товарищем Сталиным».

Сойфер пишет не только об основных участниках травли генетиков, таких как Презент, Митин и Юдин, но и тех, кто обеспечивал ее художественное сопровождение. Среди литераторов особенно усердствовал Геннадий Фиш (1903 - 1971) - автор называет его "трубадуром лысенкоизма" (в конце жизни Фиш, в награду за свою гнусную роль в истории науки, получил возможность путешествовать по миру, он издал ряд книг о странах Скандинавии). При этом многие в руководстве партии понимали параноидальный характер лысенковщины и пытались ей противостоять. Но даже у зав. отделом науки ЦК Юрия Жданова, зятя Сталина и сына главного идеолога страны Андрея Жданова, не получилось сохранить честь свободного знания и отстоять генетиков, хотя усилия, которые он предпринимал, выгядят мужественными даже из сегодняшнего дня (что не помешало ему испытывать уважение к Сталину до конца своих дней, впрочем, для обоснования своей позиции он приводил едва ли не комические доводы).

Еще меньше шансов было у Антона Жабрака (1901 – 1965), в 1945—1946 гг. заведовавшего отделом Управления пропаганды и агитации ЦК КПСС (в историю он вошел еще раньше, благодаря тому, что в составе делегации Белорусской ССР участвовал в 1945-м в подписании Устава ООН). В 1947 году Жабрак, будучи президентом белорусской АН, пытался противостоять Лысенко, но в итоге был снят со всех постов - Академией он руководил в итоге лишь семь месяцев, печальный рекорд сталинского безумия, - и подвергнут откровенной травле. В результате год спустя он был уволен даже с должности старшего научного сотрудника минского Института биологии и был вынужден уехать в Москву.

По крайней мере, Жабрак выжил – такое удалось не всем противникам Лысенко.

 

Время публикации на сайте:

30.05.16

Рецензия на книгу

Сталин и мошенники в науке

Вечные Новости


Афиша Выход


Афиша Встречи

 

 

Подписка