Между смрадом и амбре
Утаивать и соблазнять, притягивать и отталкивать, загадывать шарады и упрощать подходы… Каких только функций нет у запахов! Чтобы погрузиться во все тонкости их истории, от читателя новой книги Робера Мюшембле «Цивилизация запахов» потребуется две вещи: выучить постоянно встречающееся в книге слово, если оно незнакомо, – ольфакторный, то есть относящийся к миру запахов или обоняния. И, чтобы не удивляться оглавлению, почему один из разделов называется «Запахи женщины», а другой – «Дыхание Дьявола», вспомнить, чем известный французский историк уже известен в России. У нас выходили две книги этого специалиста по колдовству и насилию власти, «Очерки по истории дьявола» и «Оргазм»; их можно рассматривать как источники «Цивилизации запахов», обе имеют прямое отношение к культурной истории запахов, их изучению, воспроизводству и бытованию.
Одни из запахов считались сатанинскими, другие божественными, сексуальное и генитальное – постоянные сюжеты в книге, не зря французское издание три года назад вышло с полуобнаженной красавицей на обложке; для сравнения – в русском для обложки использовали фрагмент картины Яна Моленара из серии «Пять чувств» «Обоняние» (1637) - здесь женщина подтирает ребенка. Почувствуйте, как говорится, разницу. Впрочем, традиционное табуирование сексуальности в России не позволяет идеализировать ситуацию в Европе: запах, призванный быть главным в деле сближения полов, долгое время считался самым низменным из чувств, многочисленные произведения монахов, теологов и моралистов тому подтверждение. Кроме их текстов, автор перелопатил множество источников, от учебников по физиогномике, сочинений врачей и философов до трактатов по учтивости и тех, что погружали в мир «женских тайн»; не забыты и королевские указы.
Объем привлеченного материала поражает, это касается и литературы, от романистов до сказочников, на страницах соседствуют Рабле и Пруст, Мольер и Патрик Зюскинд (куда же без «Парфюмера»!); упоминаются Бахтин и Фрейд. В архивах Мюшембле смотрел посмертные описи имущества, причем не только торговцев и аптекарей (инвентарь остававшегося в мастерских помогает понять, что использовали для составления композиций), но и галантерейщиков, а также перчаточников - поначалу созданием духов во Франции занимались те, кто их продавал, перчаточники претендовали на первые роли, тоже хотели быть «мэтрами-парфюмерами». Во времена Людовика XIII их работа ценилась вдвойне – перчатки считались защитой против чумы, их безжалостно ароматизировали уже на стадии обработки кожи, многие ингредиенты извлекали из половых желез экзотических животных. Хорошо, что в книге не использованы новейшие технологии, позволяющие передавать через страницу запахи!
Но главным героем книги можно – из-за широты охвата эпох довольно условно - считать Людовика XIV, в его правление были заложены многие из традиций галантной культуры, актуальных и поныне.
Большинство парфюмов сохраняло стойкость не более четверти часа, как замечает автор, их подлинными ценителями оставались сами профессионалы – так закладывались основы современной моды, когда происходящее на подиуме порой оказывается рассчитанным в первую очередь на коллег.
Среди парижских мастеров было немало итальянцев, можно даже решить, что итальянцы повлияли на французские духи не меньше чем на французскую кухню. Так, Мария Медичи пользовалась услугами Аннибала Басгапе, мастера благовоний с Апеннин. Среди парфюмеров были и настоящие знаменитости, как приехавший в 1533 году вместе с Екатериной Медичи во Францию Рене Флорентиец, знаменит он был, в частности, и причастностью к ряду громких отравлений. Тема смерти и запахи занимает особое место в книге, среди иллюстраций – акварель XVII века с изображением противочумного костюма из сафьяна (собрание лондонской библиотеки Уэллкома), напоминаего скорее о венецианском карнавале, чем о последней надежде в лице доктора. Ни одна часть его тела не контактировала с воздухом, а маска в форме клюва одевалась на нос, ее наполняли духами, сама кожа ароматизировалась травами и другими душистыми субстанциями, от тимьяна, амбры и мелиссы до камфоры, мирры и розовых лепестков. Врачам советовали также душить белье и одежду, а Даниэль Дефо в «Дневнике чумного года» (1725) описывал советы самих медиков английским золотарям – держать во рту чеснок и руту и курить ароматизированный табак. Во Франции же чеснок был в чести в основном в Гаскони и Провансе, а за их пределами его запах считался неприятным, ради борьбы с чумой использовать еще могли, зато вот в кулинарию едва допускали; говорят, ценивший чеснок Генрих VIII этим обстоятельством был недоволен.
История запахов связана со множеством сфер повседневной жизни, не только с кулинарией. Мюшембле рассматривает ее на границе низкого и высокого, некоторые пассажи явно оправдывают маркировку «18+» на обложке. Но, возможно, автор лукавит, когда завершает книгу утверждением, что, «пока человек не превратится в робота, обоняние останется для него важнейшим ориентиром, будет помогать адаптироваться к страху и удовольствию. Для движения по жизненному пути, на котором сменяют друг друга боль и радость, нос — первейшая необходимость». На роль итоговых размышлений в неменьшей степени предендует история изменения отношения к телу, здесь запахи сыграли важнейшую роль, с одной стороны, как магнит и феррамон, с другой – как свидетельство присутствия в этом мире сатанинской силы. Прежде чем в европейской истории взяла верх концепция чистого наслаждения от амбре, обществу пришлось проделать немалый путь, связанный с пониманием того, что тело, а особенно обнаженное, и тем более женское, вовсе не тот смертный грех, за который его пытались выдавать моралисты. Пик представлений о вечной вине человека перед Небом приходится на 1550-1650-е годы, к этому времени относится большинство трактатов и художественных текстов, обличающих интерес к сексуальному и демонизирующих женщину, в том числе из-за якобы порождаемого ею смрада. Потребовались усилия нескольких столетий, прежде чем человечеству удалось отделить мухи от котлет, а грозившие смертью инвективы в адрес сладострастников – от здорового культа здорового тела.
Робер Мюшембле. Цивилизация запахов. XVI — начало XIX века. Перевод с франц. Ольги Панайотти - М., Новое литературное обозрение, 2020. - 312 с. (Серия «Культура повседневности»)
Это расширенная версия статьи, опубликованной в Ъ.
К иллюстрации: Martin Engelbrecht (1684 - 1756). Odoratus / Der Geruch (наверху - фрагмент). Амстердам, Рийксмузем.