Максим Амелин: «Каждому новому поколению нужны новые переводы древних поэтов»

Максим Амелин – поэт, переводчик, автор трех поэтических сборников, главный редактор издательства «ОГИ». Среди поэтов, чьи книги он подготовил, - Катулл, граф Хвостов и Александр Измайлов. В его четвертый сборник «Гнутая речь» помимо стихов вошли статьи и эссе о поэзии.

 

- «Гнутая речь» - это итоговый сборник? Насколько полно в нем представлены ваши тексты?

- В эту книгу вошло всё или почти всё, что было опубликовано в журналах, а также в моих предыдущих книгах, которые были малотиражными и давно разошлись. По сути «Гнутая речь» – собрание сочинений, и лишь переводы представлены в ней избранными примерами, приложенными к статьям о переводимых поэтах.

- Почему так мало стихов совсем последних лет?

- Во-первых, я вообще пишу мало, и считаю чрезмерную поэтическую плодовитость у современных стихотворцев довольно подозрительной и безответственной, прежде всего перед самой поэзией. Во-вторых, в последние годы я больше занимался переводами и статьями о поэтах и поэзии.

- В книге представлены оды, гимны, эпитафии. Каких еще жанров не хватает в современной поэзии? Кто из ныне живущих заслужил бы вашей оды или эпитафии?

- В XX веке в русской поэзии происходило размывание жанров, поэтому мне хотелось для себя заново выстроить разрушенную жанровую систему, но на современном уровне ее понимания, и при этом учесть достижения модернистской поэзии, например, в оде – одические опыты Маяковского и Мандельштама. Современной поэзии много чего не хватает – поэмы, например, стихотворной драмы. А они вполне возможны, если приложить определенные усилия. Мне кажется, что сегодня поэты в большинстве своем идут по пути наименьшего сопротивления, выкладываются на самопрезентации, а на работу с языком, стилем, на поиски новых возможностей сил и времени у них не остается.

А по поводу од – боюсь, что некому их посвящать, поскольку в современной действительности всё как-то больше антисобытий и антиявлений. В ответ на это возник даже своеобразный поджанр антиоды, например, есть «Ода на взятие Костромы Зурабом Церетели» Ивана Волкова.

- В книгу вошла «Веселая наука» (1995-1999), «подлинная повесть о знаменитом Брюсе». Почему вы выбрали именно этого героя? Петр у вас предстает героем, замышляющим перебить «сладкотягучий сон» России. Удалось ли, по-вашему, Петру это сделать, или лучше было оставить все как есть?

- «Веселая наука» - вещь незаконченная, «подлинная повесть» – ее первая, ироикомическо-житийная, часть, вторая – собрание предсказаний в духе Нострадамуса, а третья (она-то как раз и не написана) – путешествие Брюса по пространствам и временам. Это – не историческая поэма, а скорее поэма-фэнтези, и Брюс, и Петр в ней не настоящие, а мифологические, и совершают они там очень странные поступки, какими их наделила по большей части народная фантазия. Я только обработал и свел воедино рассказы подобного рода, бытовавшие в городском – в основном московском – фольклоре в XIX-м веке и начале XX-го. Для меня лично Петр – фигура неоднозначная: на мой взгляд, когда он рубил окно в Европу, очень многое было напрасно засыпано щепками и затоптано.

- Жанр «романа в стихах» сейчас переживает не лучшие времена, как вы думаете, есть ли у этого жанра будущее? Хотелось бы вам увидеть (а может, и написать) роман в стихах о нашем времени?

- «Роману в стихах» у нас повезло один-единственный раз, - остальные попытки, а их было немало, были неудачными, включая «Спекторского» Пастернака. Чего не скажешь о «поэме в прозе» - она оказалась куда более продуктивна… Я бы не взялся.

- Европейская поэзия довольно давно пишется свободным стихом. Не грозит ли это и русской поэзии? Чем вообще, по-вашему, объясняется приверженность нашей поэзии традиционным размерам и рифме?

- У всего есть свои исторические предпосылки. Итальянцы писали в рифму 700 лет – и устали, понятное дело. Французы и англичане по 600 – и тоже понятно, почему устали. У нас – видимо, пока еще нет. Более того, весь наш подлинный поэтический фольклор – нерифмованный, в отличие от европейского. Так что общая картина мне лично представляется несколько иной. Для нас рифма и всем теперь привычная метрика (ямбы, хореи и так далее) – явление относительно новое, диковинное и заморское, а не природное, вот что получается. То же и с верлибром. В моей книге есть статья про сдвоенное стихотворение Михаила Собакина, написанное в 1738 году, за год до появления «русского ямба» и за 20 лет до возникновения первого европейского верлибра вообще. Я не смог до конца объяснить это странное явление, но выходит, что писать верлибром в России начали довольно давно.

По большому счету, есть хорошие стихи и плохие, и для читателя абсолютно не важно, в какой форме они написаны. Хотя мне лично кажется, что русский стих устал от старых форм и ему срочно требуется кардинальное обновление. Нет смысла писать, как 150 лет назад. Это все равно что после Кандинского рисовать березки.

- Последнее время стали очень популярны сатирические стихи на злобу дня (Емелин, Быков). Имеет ли будущее такая традиция, или это мода, которая пройдет?

- Такие стихи всегда были, только в советское время их преднамеренно «подмораживали» и не пускали. Даже величайшие поэты античности и нового времени не гнушались – вспомним Катулла, Пушкина, Мандельштама… Однако такие стихи спустя время хороши только на фоне других, подлинных и негромких.

- Сейчас в разных школах появились курсы латинского языка. Верно ли впечатление, что латынь опять входит в моду? Каковы, на ваш взгляд, перспективы классического литературного образования? Ведь не секрет, что если сегодняшнюю публику, даже посетителей книжных магазинов, спросить, кто такой Марциал, правильно ответят немногие.

- Не везде так, увы. Вот в Литературном институте, например, латынь отменили… Только я не думаю, что нынешние студенты станут учить латынь, дабы наслаждаться римскими классиками в оригинале. Просто так удобнее учить романские языки: знаешь латынь – легко взять остальные. Я никогда не учил испанский или румынский, но печатный текст понять вполне могу – процентов на 60-70.

- Как часто должны появляться новые переводы Марциала, Горация? Зачем вообще нужны новые переводы?

- Вообще-то по-хорошему они должны переводиться заново каждые 30-40 лет, то есть каждому новому поколению нужны новые переводы древних поэтов, потому как происходят сдвиги в мышлении, эстетике, поэтике. Новые переводы обычно создаются на языке уже опробованном, устоявшемся, хотя изредка, но бывает – на совершенно новом и никогда прежде не использованном. Чем больше таких поэтических переводов, тем ближе становится оригинал – деталями, тонкостями, мелочами, тем богаче и современная поэзия, поскольку ее качество, как ни странно, напрямую зависит от этого.

- Вопрос о том, как вернуть публике интерес к поэзии, - сейчас стал самым расхожим. Однако, это и правда важный вопрос: как?

- В сознании современного человека произошли кардинальные изменения в сторону визуализации, и всё, что не визуализировано, к сожалению, вытесняется на задворки. И здесь прежде всего в убытке оказывается поэзия, потому как главная ее составляющая – звуковая фактура. Сейчас появились различные возможности визуализации поэзии – производятся, и в довольно большом количестве, поэтические клипы, записываются различные видео. Наверно, за ними недалекое будущее, но мне кажется, что не стоит этим всем слишком увлекаться – всё равно в конце концов остается «голый» текст, подобно телу святого, а дальше – истлеет или не истлеет, кто знает?

- Вы возглавляете одно из самых известных «малых» издательств, можно сказать, символ независимого книгоиздательства. Каковы ваши прогнозы, будет ли продолжаться противостояние коммерческих и «инди» (независимых) книгоиздателей?

- Противостояние «капиталистов» и «идеалистов» в книгоиздании, и не только, было, есть и будет всегда. Это неизбежность, данность, с которой нужно считаться. За последние годы, увы, число вторых резко сократилось, нас можно пересчитать чуть ли не по пальцам. Каждый в отдельности пытается найти средства к выживанию, появились идеи некого взаимного объединения, но пока непонятно, правда, на каких основаниях. Тем не менее мы делаем свое дело – замыслов полно.

- Расскажите, пожалуйста, о вашей последней поездке? На Западе по-прежнему продолжаются программы поддержки современной поэзии? Как конкретно они поддерживают?

- Нет, какой Запад?! – на Западе, в каждой конкретной стране, вернее, в каждом языковом пространстве (например, в Швейцарии или Голландии и других странах их по несколько), есть дело только до своих поэтов, которых неплохо разными способами поддерживают, остальные – так, интересны факультативно. Поэзию же нельзя продать, переводи не переводи, в отличие, например, от прозы. На Капри меня послала «Премия Горького» со вполне конкретной целью – написать некий «каприйский» текст. Я очень доволен этой поездкой – спасибо организаторам! Оказывается, зимой Капри – одно из самых тихих и безлюдных мест, про незасиженные туристами и даже успевшие прийти в достаточное запустение красоты, которыми можно спокойно насладиться, я уж и не говорю. А потом был, уже за свой счет, в Риме, ни с чем не сравнимом и страстно любимом мной городе, гостил у моей приятельницы Аннелизы Аллевы, кстати, переводчицы «Анны Карениной» и современных наших поэтов. Но Рим – это Мир, прошу прощения за банальный палиндром, и о нем надо говорить отдельно…

Беседовала Лиза Новикова

Сокращенная версия интервью была опубликована в январе 2012 г. в газете "Известия".