Громобой
"Я буду жить до старости, до славы..." Борис Корнилов до старости не дожил: его убил советский режим. Но слава у него была уже при жизни. Он был самым ярким поэтом поколения, входившего в литературу в конце 1920-х годов. Песню из кинофильма "Встречный" на его слова пела вся страна: "Нас утро встречает прохладой, Нас ветром встречает река..." После гибели поэта слова объявили народными.
У нас была великая эпоха! Возводились заводы, задувались домны, строились ГЭС, обрабатывались земли, очищенные от злобных кулаков и менее заметных подкулачников, граждане все теснее сплачивались вокруг своего руководства, страна пела: «Нас утро встречает прохладой, / Нас ветром встречает река…» - это из фильма «Встречный», музыку написал Дмитрий Шостакович. Текст же был создан молодым поэтом Борисом Корниловым (впоследствии окажется: музыка Шостаковича – слова народные). Больше Корнилов широко не прославится ничем. Хотя выяснится, что он был одним из самых ярких поэтов, вышедших на авансцену в конце 1920-х годов. Была троица, которая вселяла надежду на динамичное развитие новой поэтической традиции: Павел Васильев, Ярослав Смеляков и Борис Корнилов. Нас утро встречало прохладой! Полдень обернулся кровавой баней для русской культуры.
Вышедший том, в который, кроме произведений Корнилова, включены материалы из архива Пушкинского Дома и Федеральной службы безопасности, говорит о стране и времени больше, чем километровые рацеи вечно бодающихся сторонников и противников сталинского режима. Частная судьба – лучший оптический прибор, позволяющий навести резкость при рассмотрении той или иной эпохи.
Корнилов родился в 1907 году в нижегородской губернии в семье учителей, его первичной эстетической почвой стали баллады Василия Андреевича Жуковского. Позднее на них невероятным образом наслоились все грани советского новояза – штампованный канцелярит, разнообразие новой бытовой речи и т.д. Сочетание вышло громобойное. (Кстати, Громобой – это имя одного из героев баллады Жуковского – Корнилов впоследствии подарил его выдуманному им герою Гражданской войны.).
Книга являет нам талант стихийный, органический – хочется сказать животный. Корнилов писал идеологически правильные вирши, к примеру, о раскулачивании, в процессе которого комсомольцы из специальных отрядов проявляли свое изуверское мужество, а получались у него стихи, которые затягивают в свою воронку (это впоследствии будет поставлено ему в вину). Ему загадочным образом удалось привить дичок советского языка к огромному разветвленному древу русского романтизма.
Небезынтересен раздел, который посвящен частной жизни поэта. Тут дневники его первой жены Ольги Берггольц, переписка Корнилова, переписка вокруг него. Становится ясно, что Корнилов был не очень образованным человеком, он все давал себе слово приобщиться к богатствам, которые выработало человечество, но разные обстоятельства, в том числе пьяные загулы (а какой талантливый русской не пил!?), мешали ему это сделать. Тем более удивляет его поэтическая эволюция, которую мы имеем возможность наблюдать. Еще большее удивление – все было сделано к тридцати годам.
В 1937 году Корнилова арестовали, он был основательно пытан в НКВД, подписал все свои показания против себя и против всех тех, кто впоследствии мог понадобиться нашим бессмертным чекистам. В 1938 его расстреляли, могилы Корнилова не существует – так было принято в те былинные времена.
Книга напоминает о нешуточной силе слова в литературоцентричной державе. Буквально один эпизод. В 1934 году накануне знаменитого Первого съезда писателей, на котором Николай Бухарин будет говорить о Корнилове как о самом значительном поэте нового поколения, всесоюзный классик Максим Горький напечатает статью «Литературные забавы», посвященную Ярославу Смелякову и Павлу Васильеву. У Смелякова он отметит нотки «анархо-индивидуалистической самовлюбленности», и что уж совсем никуда – поведение его «становится все менее и менее комсомольским». С Васильевым все значительно серьезнее: Буревестник революции гневно заклеймил тех, кто восхищается его талантом, ибо они равнодушно взирают на «порчу литературных нравов, на отравление молодежи хулиганством, хотя от хулиганства до фашизма расстояние ”короче воробьиного носа”». Результаты были эффективными и соответствующими силе крики классика. В 1934 году Смеляков пошел на свой первый срок, в 1937 – Васильева расстреляли. Тогда же началась травля Корнилова, которая обычно предшествовала аресту, между прочим, ему напомнили о том расстоянии, что «короче воробьиного носа».
Пятисотстраничная книга имеет вполне сонатную форму: взвихренное поэтическое начало, подвигающую к неспешному разговору середину и трагическую, временами леденящую душу концовку. В 1990 году родственникам поэта было выдано свидетельство о смерти, в графе «Причина смерти» написано – расстрел.
Корнилов не дожил ни до старости, ни до славы, однако без него представление о русской поэзии будет неполным.