Синефильство, вторая муза
Чего только не сделаешь из любви к Джеку Николсону и Мэрилин Монро, Джону Уэйну и Полу Ньюману, Кларку Гейблу и Элизабет Тейлор! Но рисовать плакаты к давно вышедшим фильмам – на это способны немногие. А может, был способен лишь один Миммо Ротелла. К его ретроспективе в швейцарском Локарно вышел каталог.
Одни, как известно, рисуются киноплакаты, другие их коллекционируют, а третьи выбрасывают. Итальянский художник Миммо Ротелла (1918 – 2006) был знаменит тем, что занимался всем одновременно. Большая выставка «Ротелла и кино» в швейцарском Локарно, в пинакотеке Каза Руска (Casa Rusca), выглядит одновременно данью искусству кубизма и краткой историей мирового кино.
Говорят, в деле пропаганды кино Ротелла сыграл ту же роль, что и Нино Рота. Только Рота был композитором, сочинял музыку для Феллини, Висконти и Копполы, а Ротелла – классический художник, он не работал оформителем на съемках фильмов. Зато он перерисовывал старые киноплакаты, занимался т.н. деколлажами, и этим наследовал традициям кубистов и дадаистов, прежде всего столь восхищавшего его Курта Швиттерса. При этом Ротелла числится одним из основоположников движения новых реалистов, на групповых выставках его работы висят сегодня рядом с творениями Христо и Даниэля Споерри. До того, как полюбить старые киноафиши (первые опыты с ними относятся к 1953 году, после двухлетней стажировки по стипендии Фулбрайта в США), он увлекался абстрактным экспрессионизмом. Но в истории искусства останется прежде всего благодаря картинам-коллажам, изображающим потертые, выцветшие и ободранные киноафиши. Такие обычно находили на помойках позади провинциальных кинотеатров, Ротелла же тайком срывал их с афишных тумб, стен и домов. Текст едва читаем, но лица Кэри Гранта и Мэрилин Монро еще различимы. Вместе с Элвисом Пресли Монро была любимой героиней Ротеллы, он даже называл себя «художником Мэрилин», и создал собственный плакат к документальному фильму о ней.
Cleopatra Liz, 1963 Décollage su tela, 132 x 135 cm Collezione Koelliker © Fondazione Mimmo Rotella
Сорвав афишу – или взяв новую – он подвергал ее дальнейшей обработке, придавая истерзанный временем, ветром и дождем, истрепанный, но все еще эстетически привлекательный вид. Он наклеивал афишу на картон или холст, проходился по ней острым скребком, создавал эффект накладывающихся друг на друга плакатов разных лент, склеенных воедино фрагментов некогда единого целого. Будучи еще и поэтом-леттристом, Ротелла ценил не только изображение, но и напечатанный на нем текст. Менять его было нельзя, но способствовать исчезновению части букв и даже слов - можно. Собранные вместе, эти плакаты-картины выглядят энциклопедией мирового послевоенного кино. «Унесенные ветром» и «Бэтман», «Лолита» и «Пролетая над гнездом кукушки»… Итальянский неореализм соседствует здесь с блокбастерами, мелодрамы с вестернами, а легендарные актеры с безнадежно забытыми коллегами – забытыми всеми, кроме Ротеллы, который не был синефилом-архивариусом, но ценил и современность, в одном из залов можно увидеть «ободранные» полотна-посвящения «Матрице» и «Амели». Рядом с картинами-плакатами повешены телеэкраны, на которых идут фильмы – неприятный упрек нынешней киноиндустрии, чаще способной поразить, чем увлечь.
La dolce vita di Marcello, 1963-98 Privatsammlung. Courtesy Frittelli Arte Contemporanea, Florenz
Уметь состарить плакаты – полдела. Надо еще понять, зачем ты это делаешь. Для самого Ротеллы в этом не было вопроса, кино он считал важнейшим из искусств, вровень с ним для него стояла лишь живопись. Соединив их, он смог утолить жажду пассеиста, пытающегося извлечь из тающих на глазах примет прошлого структуру сегодняшнего дня. Сам Ротелла отличался разнообразием как творец, сочинял музыкально-поэтические композиции, создал манифест эписталтизма, был перкуссионистом и актером (записи авторского чтения «фонетических стихов» выложены в интернете на его мемориальном сайте), увлекался пением и много путешествовал. Все сказанное, в принципе, относится к любому киноману, чувствующему себя перед экраном человеком мира, обладателем всех мыслимых талантов сразу. У синефильства Ротеллы было лишь одно, но существенное отличие – пытаясь остановить движение времени попыткой его запечатлеть, он обретал собственную форму, воображаемые миры материализовывались в его собственной биографии. Погружение в киноэкран, беспрестанная зачарованность им не оборачивались болезнью, если страсть может быть здоровой и нераздражающей, то вот она, вся на выставке в Лугано.
К выставке вышел каталог.
О его содержании MoReBo расскажет позже.