Забыть Остроухова
В Музее истории российской литературы имени Даля (бывший Гослитмузей) проходит первая в истории выставка, посвященная едва ли не самому загадочному среди московских коллекционеров начала ХХ века – Илье Остроухову. Картины, фотографии и архивные материалы воссоздают судьбу просвещенного барина с тонким вкусом, который, к счастью, не увидел финальной катастрофы своего детища. Выставка приурочена к столетию открытия музея Остроухова.
Порой смерть - как, где она происходила, какие обстоятельства царили вокруг, - говорит о судьбе человека не меньше, чем его жизнь.
Смерть Ильи Семеновича Остроухова (1858 – 1929) выглядит счастливой – он скончался в центре Москвы, в собственном доме в Трубниковском, который при его жизни стал музеем иконописи и живописи и носил его имя. Остроухов был директором самого себя – судьба вроде бы справедлива к владельцу огромной коллекции русской и европейской живописи, от Дега и Ренуара до Поленова, Репина и Серова (сорок живописных работ только на трех последних) и фантастическую по качеству подборку икон.
М.А. Вербов. Портрет И.С. Остроухова. 1924. ГТГ
Многие из сокровищ Остроухова выставлены сейчас в его доме в Трубниковском – картины и рисунки Брюллова и Серова, Куинджи и Сурикова, Поленова и Левитана, иконы и мебель предоставили Третьяковка и Абрамцево, музей в Поленово и фонд Валентина Серова.
Купец-академик, музыкант-любитель и «верховод пейзажа», завидно женившийся на дочке богатейшего чаеторговца Боткина – кем только не выглядел в глазах современников сын елецкого купца-мукомола! Художник и общественный деятель, коллекционер и музейный начальник, Остроухов многолик и вездесущ, говорят, ни одна работа на московском арт-рынке начала века не проходила мимо него.
Третьяков именно Остроухова хотел видеть после себя во главе галереи, ради этого тот стал гласным Московской городской думы (одно было связано с другим) и занимался делами галереи вплоть до 1913 года, это было едва ли не лучшее время с точки зрения пополнения коллекции. Остроухов часто настаивал на покупке современного искусства, которое сам при этом не всегда любил, и это один из многих связанных с ним парадоксов. Именно Остроухов открыл Матиссу во время его поездки в Москву красоту древнерусского искусства, показал ему не только свою коллекцию икон, но и другие собрания; Матисс подарил ему картину, но Остроухов не решился повесить ее на видном месте. Вероятно, на его вкус влиял собственный художественный опыт – он сам рисовал, стал академиком Императорской Академии художеств в 1906 году. Официальное признание, как всегда в России, запоздало, к этому времени Остроухов уже почти забросил занятия живописью, и хотя позже вернулся к мольберту, расцвет его творчества пришелся на 1890-е, когда он выставлялся у передвижников, а его пейзажи покупал Третьяков. Самый знаменитый, «Сиверко», тот приобрел еще до открытия выставки. Многие считают Остроухова автором одной картины, зато какой! «Сиверко» - это название северного ветра, – ставили в один ряд с полотнами Левитана, и даже ценили выше, считая квинтэссенцией русского пейзажа – картину показывают в первом зале выставки. Бенуа назвал «Сиверко» «драгоценным явлением в русской живописи», Сергей Маковский видел в авторе «новую силу и новое, освобождающее веяние красоты».
Кабинет И.С. Остроухова. Фото из собрания Музея-заповедника "Абрамцево".
Такие оценки нравились художнику, не раз, видимо, жалевшему о собственной разносторонности. «Остроухов — это амальгама высоких противоречий, - писал критик Абрам Эфрос. - В нем был сплав центробежных тенденций. Ригоризм общественного человека в нем уживался со своеволием индивидуалиста (…) Он делал замечательные открытия, тончайшие атрибуции — и делал классические ошибки, которые войдут в историю собирательства». Среди ошибок – совет Дмитрию Щукину избавиться от «Аллегории веры» Вермера Делфтского. Остроухов считал автором малоизвестного голландца, потому отдал его Щукину, а затем настаивал на дальнейшей продаже; Щукин уступил, настолько был силен авторитет оппонента, не зря его в Москве все просто звали «Илья Семенович» - сразу было понятно, о ком речь. Позже Щукин горько сожалел об отъезде «Аллегории» в Гаагу. К стенаниям, дескать, оставил бы, у России оказался Вермер, - отнесемся скептически, в эпоху распродаж из советских музеев на рубеже 30-х картину наверняка увезли бы в Америку, где она очутилась сегодня. Принудили к продаже икон и самого Остроухова. Его положение в собственном музее было шатким, постоянно хотели уплотнить, приходилось обращаться к Луначарского, самому выкупать билеты, имитируя высокую посещаемость, хотя среди гостей был и Вальтер Беньямин. В дневнике философа есть запись от 16 января 1927 года:
«В музее мне повезло, что хранитель, которого я там застал, говорил по-немецки и провел меня через собрание. На нижний этаж, в котором располагались русские картины конца прошлого и начала этого века, у меня под конец осталось всего несколько минут. Я сделал правильно, что сначала поднялся в отдел икон. Он находится на втором этаже в красивых светлых помещениях невысокого дома. Владелец этой коллекции еще жив. Революция ничего не изменила в его музее, он был, правда, национализирован, но владельца оставили в нем в качестве директора. Этот Остроухов — художник и первые картины приобрел сорок лет назад. Он был миллионером, много ездил и собирался перейти к коллекционированию ранней русской деревянной скульптуры, когда началась война. Старейшая вещь в его коллекции, византийское изображение святого, сделано восковыми красками на деревянной доске, оно было написано в шестом веке. Большая часть икон относится к пятнадцатому и шестнадцатому векам. С помощью моего гида я познакомился с основными различиями строгановской и новгородской школ и получил кое-какие объяснения по иконографии. Впервые я заметил аллегорию побежденной смерти у подножия креста, так часто встречающуюся на русских иконах. На черном фоне (словно отражение в темной болотной луже) — череп. Другие иконографические достопримечательности я увидел через несколько дней в собрании икон Исторического музея. Такие, как натюрморт из орудий пыток, разложенных у алтаря, а по алтарю по прелестной розовой ткани разгуливает святой дух в виде голубя. Потом две ужасные рожи с сияющими венчиками по обе стороны от Христа: это явно два разбойника, изображенные таким образом как попавшие в рай. Другое изображение — трапеза трех ангелов, встречающееся достаточно часто, с представленным на переднем плане уменьшенным и словно схематическим закланием агнца, — было мне непонятным. Разумеется, совершенно недоступны моему пониманию сюжеты изображенных на иконах легенд. Когда с довольно холодного второго этажа я спустился вниз, в камине уже разожгли огонь, и немногие сотрудники собрались у камина, чтобы провести вместе выходной. Я бы с удовольствием остался, но мне надо было выходить на холод».
Но даже именитые гости не спасли. Сразу после смерти музей, считавшийся филиалом Третьяковки, расформировали, сокровища разделили между другими музеями, вдову выселили в подвал, а само имя Остроухова едва не забыли. Вот и собирай после этого на благо любимой родины.
Из беседы с Ольгой Залиевой, куратором выставки
- Почему художник-Остроухов уступил в истории место Остроухову-коллекционеру?
- Коллекционером он стал бы в любом случае, независимо от обстоятельств, даже если бы не женился на Надежде Боткиной и не обрел бы такие финансовые возможности.
- До женитьбы их не было?
- Нет. Он из семьи среднего достатка, отец обеспечивал ограниченно, денег не жалел только на образование. На выставке есть письмо Нестерова 1888 года, тот желает Остроухову разбогатеть в новом году – мы поехали бы за границу! Но коллекционерами рождаются, коллекционерский, «дефектный ген», как его называют, в крови. Остроухов коллекционировал всегда и все подряд, он просто не мог ничего выбросить. В детстве он увлекался изучением природы, собирал птичьи гнезда и яйца. И позднее увлекался многим, кажется, что разбрасывался, выставка неслучайно названа «Художник, коллекционер, музейщик», это не просто три ипостаси Остроухова, сферы его деятельности, он не занимался всем одновременно. Если им овладевала страсть, предыдущее отходило на второй план. Он всегда оставался художником, но это не было главным, хотя он писал и в 20-е, когда появилось время, довольно неплохо продавал новое, сразу покупал иконы в коллекцию, которая уже была государственной. Многих расстраивает, что он не оставил трудов по древнерусской иконописи, в которой был настоящим специалистом, к нему постоянно обращался Грабарь. Но страсть коллекционера заслонила все.
- После революции ему оставили две комнаты в доме-музее, но после его смерти вдову из них выселили - без пенсии?
- Она хлопотала о пенсии, но безуспешно. Возможно, проблемы были связаны с тем, что вдову, как и Остроухова, лишили избирательных прав. Когда вывозили коллекцию в Третьякову, почему-то вывезли и ее личное имущество. Часть мебели вернули, за огромную библиотеку выплатили какую-то компенсацию. Сохранились письма, где она рассказывает о нечеловеческих условиях существования в последние годы в крохотной, неприспособленной для жилья комнатке рядом с кухней; та находилась в подвале. Боткина умера в 1935 году, пережив его на шесть лет.
- Как был разделен огромный архив Остроухова, вывезенный из дома после его смерти?
- Архив - это примерно 10-12 тысяч единиц хранения, Его большая часть хранится в Третьяковской галерее, там переписка с художниками, с окружением, более полутора тысяч единиц хранения ущло в РГАЛИ, а переписка с родственниками, с Боткиными, оказалась в Историческом музее.
До 6 декабря 2020 года.
К выставке вышел каталог.
Это расширенная версия статьи, опубликованной в журнале "Огонек".