Четыре цвета обогатились пятым
Издательство “Новое литературное обозрение” выпустило очередную книгу в цикле исследований французского исследователя Мишеля Пастуро “История цвета”. Жаль, что продолжения не будет.
Желтому цвету не повезло – посвященная ему книга оказалась пятой, последней среди изданий об основных цветах культуры - после синего, красного, зеленого и черного. Не особенно повезло ему и в истории. Желтый не так любим, как синий или зеленый, благосклонность к нему испытывали скорее в феодальную эпоху, когда он символизировал золотой и солнечный цвет, либо честь, куртуазность, красоту и любовь. Но вкус переменчив. Раздел «Благосклонный цвет» охватывает период от начала времен до V века, «Неоднозначный цвет» – с VI до XV века, а «Нелюбимый цвет» - с XVI до наших дней.
Масштаб, от палеолита до XXI века, бесконечен, но жанр культурной эссеистики позволяет эрудированному автору чувствовать себя свободным в тезисах доказательствах и совершать такие скачки от сюжета к сюжету, которые вряд ли кто допустит в академическом тексте. Но до шабаша ассоциаций дело не доходит, в книге Пастуро логично соседствуют главы о столь далеких, казалось бы, явлениях, как желтый у художников, ученых и в повседневности или феномен блондинок и отношение к желчи и моче. Белокурые волосы как олицетворение благородства и красоты часто упоминают рыцарские романы, где рассуждают о женских и мужских прическах. Архетипом блондинки считалась Изольда - Марк Корнуэльский взял дочь короля Ирландии в жены из-за цвета ее волос, и если бы не любовный напиток, выпитый ею с Тристаном, жили бы они долго и счастливо. Но к концу Средневековья оценка желтого меняется на отрицательную, в том числе в символике – он означает зависть, ложь и бесчестие. Другие негативные коннотации из-за желчи и мочи, главного средства диагностики в медицине вплоть до ХХ века, связывали этот цвет с нечистотами и болезнями. Для мочи медики создали цветовые шкалы, по которым определяли течение болезни, эти шкалы не предназначались для красильщиков или живописцев.
Все, впрочем, относительно – так, после изобретения новой краски, нитрата серебра в начале XIV века, мастера витражей оценили оттенки желтого и стали активнее его использовать. В живописи же желтый играл скорее роль хроматического акцента, даже у Вермеера, поклонника и мастера желтых тонов, он скорее гармонизируют другие тона, чем исполняет самостоятельную иконографическую функцию. На взгляд Пастуро, лишь молодые фовисты начала 1900-х, от Дерена и Матисса до Марке и ван Донгена, впали в “колористическое помешательство”, начав славить чистый цвет.
Где искусство, там и политика. Начиная с эпохи Оттонов художники все чаще изображали Иуду с рыжей шевелюрой; традиция зародилась на берегах Рейна и Мозеля и постепенно, благодаря миниатюристам, распространилась по континенту. Но этот специфический атрибут, как и рыжая борода, не опирается на библейские тексты, в них нет указания на цвет волос тринадцатого апостола и на цвет его одеяния, но одежды часто тоже изображают желтым. Разбирая связь между изображениями и хроматическими кодами в одежде, автор пишет о требованиях к евреям и мусульманам носить особые знаки, чтобы отличать их в толпе от христиан, например, о декрете IV Латеранского собора 1215 года, поначалу обычай распространился в Англии, долине Рейна, на севере Италии, юге Франции и в христианской части Пиринеев, затем пришла очередь остальной Европы. Единых дискриминационных знаков не существовало, епархии и города устанавливали их сами, желтый был не единственным цветом. Прежде чем традиция эволюционировала в нацистские желтые звезды, прошло время, впрочем, Аастуро призывает к осторожности в вопросе об исторических корнях этих дискриминационных знаков, те бывали многоцветными и имели порой форму геральдического щита.
Широта обобщений – рискованная вещь, но автор – известный французский медиевист, специалист по геральдике и цветам, в том же «НЛО» вторым, дополнененым изданием вышла его хорошо иллюстрированная «Дьявольская материя. История полосок и полосатых тканей». Не очень ясно, насколько важно для характеристики ученого его родственные связи с великим этнографом-структуралистом Клодом Леви-Строссом, а вот что он преподаватель с многолетним стажем, ведущий радиопрограмм о культуре и автор книг для детей (недавно, например, изложил для них историю черного и красного), важно наверняка. Популяризаторский дар – ценное качество для увлеченных людей, понимающих границы своих задач. Пастуро фокусируется на европейской цивилизации и рассказывает именно историю цвета – в противовес большинству коллег, занимающимся цветом в живописи. Доступность языка не отменяет глубины: поделенная на темы библиография на трех языках напоминает о масштабах – приведены публикации по окрашиванию и красильному делу, истории пигментов, истории одежды и даже по филологическим и терминологическим проблемам и история. Среди последних – специфика оранжевого, в теориях и рассуждениях по свету он существовал не всегда, античные и средневековые авторы не считали его хроматической категорией. Пастуро идет дальше, утверждая, что в лексике нет слов для обозначения природных оранжевых тонов, лишь на исходе Средневековья оранжевый стали реже воспринимать как рыжий. Это связано с появлением сладких азиатских апельсинов, вытеснивших горький европейский вид - что повысило престиж и фрукта, и его цвета.
Влияние Востока распространялось не только на язык, в XVIII веке благодаря новым красителям тканевую расцветку обогатил «нанкинский желтый». В то время модные цвета назывались изысканно: «подавленный вздох», «голубиное горлышко», «живот кармелитки» и даже «бедро испуганной нимфы».
Приходится жалеть об отсутствии иллюстраций, которые есть во французском оригинале, существующем в двух видах – как покетбук и как альбом. Русское издание остановилось посередине: оно в переплете, но без картинок.
Книга вышла в библиотеке журнала “Теория моды”. Хотя поначалу, кажется, что ей подошла бы и другая серия издательства – “Очерки визуальности”.
“Желтый” вновь вышел в переводе Нины Кулиш – за один из прежних цветов, “Синий”, она в свое время получила премию Мориса Ваксмахера. Можно было бы дать и за “Желтый”, но это, увы, противоречит негласным законам премии: одна награда на серию.
Над пятью книгами Пастуро работал в течение двадцати лет. Жаль, если продолжения не будет – а его, видимо, не будет. Зато в предисловии к книге о желтом автор обобщил, пусть и кратко, свое понимание цвета. В финале он задался вопросом - останется ли синий любимым цветом европейцев или на месте модельеров, дизайнеров и специалистов по рекламе стоит сделать на ставку на желтый? Сам Пастуро такую ставку уже сделал и в рамках проекта о культурной истории пишет теперь о животных, уже вышли книги о вороне и медведе.
Мишель Пастуро. Желтый. История цвета. М.: Новое литературное обозрение, 2022. Пер. с франц. Нины Кулиш. – 160 c.
Это расширенная версия статьи, опубликованной в Ъ.