Страх и ненависть в Средневековье
В московском издательстве «Альпина нон-фикшн» вышла книга «Воображаемый враг» Михаила Майзульса, историка-медиевиста. Один из авторов бестселлера «Страдающее Средневековье» написал исследование об уничижительном изображении иноверцев.
Труды по иконографии средневековья как книжный хит? Недавно подобное казалось невозможным. Но после успеха интеллектуального бестселлера «Страдающее Средневековье» возможным стало многое. Успех ожидает и новый труд одного из соавторов прежнего хита, Михаила Майзульса, погрузившегося в дебри темы «Воображаемый враг: Иноверцы и еретики в средневековой иконографии».
По сути это обстоятельные и при этом доступные лекции, притаившиеся под видом альбома. Их темой стали история и многообразие знаков, маркировавших и обличавших иноверцев. Врагов у художников и их заказчиков было множество – иудеи и мусульмане, язычники и еретики, грешники и отверженные; их часто отождествляли, общим оказывалась сама инаковость. Их легко опознать на старинных миниатюрах и больших полотнах по порывистой мимике и жестикуляции. Неприязнь к «иным», неправильно мыслящим и неверно живущим, скрывали с трудом, страх и отвращение соседствовали, ненависть распаляла воображение. «Тело чужака – потемки. В нем много странного, и то, что в жизни удивляет или пугает, воображение нередко утрирует и сводит к нескольким отталкивающим характеристикам. Черты чужаков переносят на враждебные силы, опасных духов и злых богов», - пишет автор во введении с характерным названием «Другой. Чужой. Враг».
Книга состоит из двух частей. Первая, «Материальные знаки» – о том, как инаковость передавали через особые шапки евреев, желтые кресты для еретиков или воображаемые гербы. Вторая - «Телесные знаки», как представляли тела иноверцев. Отдельные главы посвящены таким сюжетам как «Герб дьявола и эмблематика зла», «Знаки ереси и знаки позора», «Жесты палачей: насилие и осмеяние» и черному как главному цвету инаковости. Особое место уделено истории фиги – жесту, в котором «секс сплетался с магией, а защита с агрессией», в итоге он выполнял функции амулета. Традиция, восходящая к Древнему Риму, получила необычайно распространение в средневековье и кое-где где сохранилась до наших дней. Показать ее любили и колдуны, и «суеверные простецы», все, кто к иноверцам, грешникам и просто чужакам относился без пощады. Художники, с одной стороны, отражали нетерпимость взглядов, с другой – ее формировали, пропагандистский запал позволял легко переходить к преувеличениям, позднее эта традиция послужила фундаментом для зарождения языка политической карикатуры и плаката. 40-летний Майзульс не боится обобщений, построенных на знании деталей. Специалист по Средневековью, долгие годы читавший курсы в РГГУ, он воспитан французской исторической мыслью, учился в Российско-французском центре исторической антропологии им. Марка Блока в Москве и в Высшей школе социальных исследований в Париже.
В хорошем смысле слова маньяк детали, Майзульс погружает читателя в водоворот имен и образов. Удивительно, что, отдав 70 большеформатных страниц библиографии и примечаниям, «Воображаемый враг» обошелся без именного указателя, столь желанного при энциклопедических масштабах исследования. Впрочем, учитывая обилие среди упоминаемых имен неизвестных авторов, это можно отчасти понять – указатель наполнился бы анонимами или такими мастерами, как Мастер Вочестерской панели, работавший в Баварии в первой трети XV века. Его «Шествие на Голгофу» историк предлагает воспринимать как каталог издевательств и маркеров враждебной инаковости». Он показывает, насколько эклектичен был коллективный образ врага: часть палачей по мусульманскому обычаю носят тюрбаны, у одного из них черный флаг с псевдоеврейской надписью, такими же буквами расшита и его одежда; у другого у воина, который тащит Христа на веревке, монгольские косички, а арбалетчик мало что с крючковатым носом, так еще одновременно показывает Христу язык и фигу. Неприятного вида персонаж показывает язык Деве Марии, а сам при этом в шапке, напоминающей юденхут (традиционному еврейскому убору в книге посвящена отдельная глава).
Антисемитизмом болело не только Средневековье, но и его поклонники. Майзульс вспоминает случай архитектора Эжена Виолле-ле-Дюка (1814 – 1879), едва ли не главного в XIX веке хранителя, воссоздателя, а в чем-то и создателя средневековой эстетики. На реставрированном им Соборе Парижской Богоматери Виолле-ле-Дюк установил несколько новых химер, в том числе знаменитого задумчивого демона, получишего имя “Стрига”. Демон высовывает язык, а его длинный, мясистый и опять же крючковатый нос вызывает очевидные ассоциации не только у скрытого расиста: певец неоготики, Виолле-ле-Дюк, как и многие современники, увлекался физиогномикой и иерархией рас. И пусть не каждый хищный нос-клюв у Сатаны и его демонов – непременно символ антисемитизма, осадочек остался.
Впрочем, если европейцы вдруг случайно подумают, что сами они выглядели записными красавцами, им стоит почитать японские описания «южных варваров» - так на архипелаге называли португальских миссионеров, прибывших сюда в середине XVI века. Поначалу они вызвали интерес, но затем японцы прозрели. Пришельцы стали казаться великанами с гигантскими глазами, когтями на руках и ногах, с зубами, превосходящими размерами лошадиные, а под одеждой предполагались хвосты. Больше всего же поражали огромные носы европейцев, что видно и по изображениям пришлых в графике того времени.
Вряд ли автор анонимного японского трактата XVII века «Повесть о христианах» предполагал, в какой научный контекст попадут его описания столетия спустя. В своей книге Майзульс подробно описывает, как уродливые носы иноверцев стали стигматом в Европе – им уделено немало места. Такое уравнивание сторон нападения и защиты заставляет насторожиться: воображать врагов могут и те, от кого вы этого не ждете.
Михаил Майзульс. Воображаемый враг: Иноверцы и еретики в средневековой иконографии. М.: Альпина нон-фикшн. 2022.- 436 с.
Это расширенная версия статьи, опубликованной в Ять.