Космополит из деревни: Бела Барток на фестивале в Зальцбурге

Главным событием концертной программы Зальцбургского фестиваля в этом году стал цикл «Время с Бартоком». Почем венгерский композитор привлек внимание музыкальных интендантов и знаменитых исполнителей, от Андраша Шиффа до Патрисии Копачинской? Его и так много играют.

Венгерский классик Бела Барток (1881 – 1945) идеально лег в программу фестиваля. С одной стороны, это продолжение традиционного цикла «Время с…», прежние циклы были, в частности, посвящены Шостаковичу, Берио и Уствольской. С другой, судьба Бартока - прямое отражение гримас и катастроф ХХ века, он тоже человек изгнания и отчаяния. Лейтмотив фестиваля-2022, который можно свести к формуле "бегство, эмиграция, одиночество", касается его напрямую. В молодости он успел пережить очарование национализмом, даже в университет ходил в народных костюмах, но в итоге взгляды эволюционировали в сторону «братства народов, братства, несмотря на все войны и распри». В 1939 году Барток, национальное достояние венгерской музыки, выдающийся преподаватель консерватории, неожиданно для многих уехал в Швейцарию, а затем в Америку. Казалось бы, что могло угрожать ему при режиме адмирала-диктатора Хорти? Но он просто не смог жить в охваченной войной Европе.

Составить программу из его произведений не так-то и просто: медленно эволюционировавший в музыкальном отношении Барток трижды начинал отсчет своих опусов с единицы, считая, что все написанное до этого – раннее, ученическое, неинтересное. Но путь от позднего романтизма к модерну не был движением в одну сторону. Барток - элита европейского авангарда, его имя называли в одном ряду с именами Шенберга и Стравинского, затем он отошел от радикального переосмысления традиции и даже прочитал в 40-е годы в Гарварде лекцию на тему революционеров в музыке – вот те двое революционеры, а он с Золтаном Кодаи традиционалисты. Одна из статей о нем самом называлась «Искусство компромисса», название передает особенности музыкального мышления композитора. И тем не менее мало кто из коллег пользуются таким же общим уважением и интересом, как Барток; он на многих повлиял, многие испытывали профессиональный интерес к его наследию, от Лучано Берио и Дьердя Куртага до Анри Дютийе и Витольда Лютославского. Сейчас в Зальцбурге пианист Пьер-Лоран Эмар посвятил взаимоотношениям Дьердя Лигети и Бартока целое отделение своего концерта, Ефим Бронфман объединил Бартока с Бетховеном и Шопеном – так очевиднее разрыв с романтической традицией, а Патрисия Копачинская и Фазиль Сай включили в программу Бартока произведения современников: «Рапсодию» Равеля и Сонату для скрипки и фортепиано Яначека.

В бартоковскую афишу из восьми вечеров – не считая оперы «Замок герцога Синяя Борода» в версии Ромео Кастеллуччи и Теодора Курентзиса, - просился бы и вечер венгерского фольклора, но вот чего-чего, а народных песен на Зальцбургском фестивале еще не пели. Для Бартока фольклор – основа всего, с ним связаны темы важнейших его произведений. Интерес к народному творчеству в начале века испытывали многие, от Лядова до Стравинского, но, пожалуй, единственным профессиональным музыковедом среди композиторов, да еще специализирующимся на фольклоре, был Барток. Он собирал «крестьянскую музыку» в Румынии, Венгрии и Северной Африке. Интерес к фольклору чувствуется и в вещах, написанных для джазменов: венгерские танцевальные мелодии легли в основу «Контрастов» для скрипки, фортепиано и кларнета, их исполнили Изабелла Фауст, Андраш Шифф и солист-кларнетист Венского филармонического оркестра Даниэль Оттензамер - он выступает в камерных концертах с самыми разными исполнителями, от Миши Майского и Хаген-квартета до Даниэля Баренбойма и Томаса Хэмпсона. «Контрасты» заказал Бартоку великий кларнетист Бенни Гудман; если быть исторически точным, заказ от имени Гудмана и от себя лично делал скрипач-виртуоз Йозеф Сигети. Заказы для кларнета были в моде – Стравинский написал концерт для Вуди Германа, для Гудмана писал Пауль Хиндемит и Аарон Копленд. «Контрасты» - тот случай в истории 30-х, когда длительность и содержание произведения определялись возможностями грамзаписи. Сигети сразу нацелился на выпуск пластинки - на две стороны диска диаметром в 12 дюймов тогда помещалось 17 минут записи. Заказчики хотели, чтобы в опусе было две части и каждый из них блеснул бы в "своей". Барток дописал «в подарок» медленную часть. Премьера прошла в 1940 году в Карнеги-холле; в последующей записи участвовал сам автор. При этом Cигети выступал еще с Рихардом Штраусом в Зальцбурге в 1920-м – вряд ли какой фестиваль способен на подобное переплетение дат и судеб. Игра с историей происходит невзначай, она не цель интенданта Маркуса Хинтерхойзера, но сама плотность фактов такова, что те выскакивают в любой момент: если не юбилей, то перекличка.

Смысл цикла «Время с…» не только в мастерском исполнении вещей относительно известных, хотя кто и где играл за два вечер шесть бартоковских квартетов, как это сделал сейчас в Зальбцурге «Иерусалим-квартет»? Причем играли не подряд, первый вечер посвятили нечетным квартетам, второй четным – так показалось интереснее наблюдать за эволюцией Бартока, испытывавшего неудобство оттого, что пишет порой так сложно. Смысл и в звучании вещей, мало кем слышанных в последние годы. Среди событий - исполнение «Сонаты для двух фортепиано и ударных», увидевшей свет благодаря заказу легендарного музыканта и мецената Пауля Захера.

Пианисты Андраш Шифф и Денеш Варйон повторили рассадку концерта 1938 года в Базеле – тогда Барток и его жена тоже сидели спиной к зрителям, лицом к ударным. Знаменитый перкуссионист Мартин Грубингер и Эрвин Фальк из венского филармонического оркестра расположились посреди настоящего арсенала – литавры, ксилофон, барабаны разных типов, включая тамтам. Пианистам удалось отчасти и фортепиано превратить в ударные – это не упрек, а комплимент Шиффу и Варйону, как тонко можно чувствовать инструмент. Жаль, что в этом составе Сонату вряд ли еще услышать – Мартин Грубингер решил после своего сорокалетия, которое отметит в мае будущего года, отказаться от сцены, начать изучать историю и сосредоточиться на преподавании - он доцент Высшей школы искусств в Цюрихе и профессор классических ударных инструментов / мультиперксиссионизма в зальцбургском Моцартеуме.

Если у кого и можно научиться подобной свободе в обращении с собственной биографией, то это, конечно же, Барток.

Это расширенная версия статьи, опубликованной Ъ.