Между Граалем и Мао: "Лоэнгрин" в баварской опере
На Мюнхенском фестивале показали необычного «Лоэнгрина» в режиссуре новой звезды оперной сцены Корнеля Мундруцо - Вагнер, поставленный вместе с театром Шанхая, может стать примером полузабытого мультикультурализма.
«А помните, как в Байроте публика, начав аплодировать Фогту, долго-долго не могла остановиться?». Вопрос иного соседа способен поставить в тупик, не отвечать же ему рассказом о метаморфозах венгра Корнеля Мундруцо, яркого кинорежиссера, ставящего теперь в оперном театре? И что знакомство с ним России началось благодаря именно кино, в свое время «Сеанс» опубликовал большое с ним интервью.
Немецкий тенор Клаус Флориан Фогт - действительно великий Лоэнгрин, последние 20 лет бывший валторнист гамбургского филармонического оркестра служит недосягаемым примером другим вагнеровским певцам. Овации настигли Фогта и сейчас в Мюнхене, но они не отменяют вопроса, почему на премьере мюнхенского «Лоэнгрина» постановочной команде букали не меньше, чем хлопали.
Премьерную публику в чем-то можно понять: идешь на Вагнера, занавес открывается – а там, вместо привычной равнины на берегу Шельды близ Антверпена, зрелище какой-то вопиющей - в переносном смысле слова - серости. Хор представляет собой обезличенную массу, одетую в едва ли не спортивные в костюмы светло-серой гаммы. А ведь это, худо-бедно, саксонские и брабантские графы и дворяне. Из обезличенной массы появляется большинство героев, одетых в такие же невзрачные костюмы, да и сам Лоэнгрин в спортивном наряде мало чем от них отличается, может, только качеством ткани, да и это если разглядывать ее из первых рядов партер. Единственное исключение из этой серой массы – одетая в черное Эльза. Южноафриканской сопрано Йоханни ван Оострум (она пела в Большом театре Маршальшу в «Кавалере розы) удается создать образ героини, словно явившейся издалека, принадлежащей другому миру, воспринимаемой окружающими как нечто инородное и агрессивно ими отторгаемое.
Photo: Wilfried Hoesl
Визуальное решение спектакля (латышская художница Моника Пормале известна россиянам, в частности, благодаря «Рассказам Шукшина» в Театре наций) своей лаконичностью противостоит многочисленным романтическим интерпретациям «Лоэнгрина» - и даже не сдерживает иронии. Одеждами хор напоминает невзрачную толпу, и когда над ней взметаются красные флажки, сомнения отпадают – это скрытый привет с европейских просторов Китаю: баварский «Лоэнгрин» поставлен вместе с оперным театром Шанхая. Еще немного, флажки обернутся «красными книжками Мао», но максимум, что ждет публику - в какой-то момент одежда хористов становится двухцветной: красный верх, белый низ. Мундруцо готов к диалогу культур, остается только дождаться реакции в Шанхае на игру с цветом и отказ от мистического тумана, столь свойственного большинству интерпретаций Вагнера. Грааль теперь лишь мечта, а не миф, священное уступает место обыденному.
Рассеивание этого тумана определяет логику спектакля. Лебедя, на котором приплывает Лоэнгрин, не видно, зато его бой с Фридрихом Тельрамундом (датский баритон Йохан Ройтер знаком москвичам по концертному исполнению «Золота Рейна» под управлением Владимира Юровского) радует выбором оружия. Картонному мечу противостоит что-то вроде наждачного диска, работающего от аккумулятора и разбрасывающего брызги огня. Наконец-то раскрыта тайна мощи Лоэнгрина, чудо техники обеспечивает его победу. Впрочем, по сравнению со сценой курения это выглядит детскими шалостями. Передавая друг другу самокрутку, Эльза и Ортруда (немецкая сопрано Аня Кампе хороша как никогда) затягиваются чем-то далеким от привычной табачной продукции.
В этот момент Эльза и Ортруда перед глухой дворцовой стеной. Перед свадьбой на слепом фасаде вдруг открывается 26 окон, спущенные из них красные ленты превращают сцену в праздничный шатер, приготовления к свадьбе омрачает только параноидальное желание Эльзы узнать имя жениха. Катастрофа неизбежна. В финале огромный черный метеорит придавливает сверху белую сцену, на нем Эльза взмывает в небеса.
Финал французскому дирижеру Франсуа-Ксавье Роту удался едва ли не лучше знаменитой увертюры. Вместе с оркестром баварской оперы Рот творит чудеса, обнаруживая в Вагнере новую динамику. Разместив духовые в левой ложе над оркестром, дирижер создал непривычное звуковое пространство, поначалу это кажется странным, но в итоге убедительным решением. Сторонник исторически выверенного исполнения, Рот одновременно специалист и по Берлиозу, и Стравинскому; лишенный натужного пафоса, кристально ясный музыкальный язык – его главное достижение в «Лоэнгрине».
Оркестр Баварской оперы, он же Баварский государственный оркестр, отмечает в этом году 500-летие – отсчет идет от основания Придворной капеллы, созданной в Мюнхене из музыкантов бывших капелл императоров Максимилиана I и Карла V. Дело не в возрасте, а в качестве – Франсуа-Ксавье Рот в очередной раз доказал, что оно удивительно. Разнообразие репертуара поражает. В течение недели играются «Аида» (когда Верди упрекали в "лоэнгринизации" оперы, он собирался униточжить ее партитуру), «Семела» Генделя под управлением Стефано Монтанари и в постановке Клауса Гута с Брендой Рае в заглавной партии, «Дидона и Эней» Перселла с Аусрине Стундите в главной партии – Кшиштоф Варликовский добавил к опере «Ожидание» Шенберга и танцевальную интерлюдию, написанную своим постоянным соавтором, польским композитором Павлом Микиетиным. Правда, вне фестиваля, в сезоне, Перселла играют без Шенберга и современных танцев – хотя именно это сочетание и превращает спектакль в явление экстраординарное. Кстати, «чистый» Перселл не только на 40 минут короче, но и стоит в пять с лишним рза дешевле, 25 вместо 167 евро за самый дорогой билет. Удовольствия, видимо, тоже меньше.
Сцена из оперы "Дидона и Эней". Баварская опера. Фото: Wilfried Hoesl.
Юбилей оркестра поставлен на широкую ногу. Научная конференция, новые записи, сайт с публикацией архивных редкостей, вроде писем Карлоса Клайбера, гастроли… Бывшие генеральные муздиректора оркестра в этом году или уже выступили с оркестром, как Зубин Мета, или выступят, как Кент Нагано и Кирилл Петренко (последний, кстати, осенью впервые за восемь лет привезет в Мюнхен и берлинский филармонический оркестр). В сентябре оркестр ждет большое европейское турне, от Люцерна до Парижа. Москвы не предвидится, она теперь не обыденность, но миф.
Это расширенная версия статьи, опубликованной Ъ.