Август. «Бесы» и советский Рим. Перед бойней

Михаил Гефтер. Фото: gefter.ru

 

Телевпечатления, подделка подписи Ельцина в прямом эфире. Якубовский. Деградация ТВ, закрытие передачи «12 этаж». Деньги вытеснили голоса. Письмо Гефтера Ельцину. Выбор, навязанный стране несуществующим «двоевластием». Президентская партия как отдельно оплачиваемая страна внутри России. Рынок был еще в Вавилоне, он не связан с демократией. Опять «процесс реформ». Сочетать выборы Президента с выборами парламента.

 

 

Глеб Павловский: Что происходит в мире ином, телевизионном?

Михаил Гефтер: В ином мире мне показали, как изготовить счет в швейцарском банке за подписью Ельцина. Все этапы! Полуграмотная девка в студии снимает подпись Ельцина с указа, берет подпись Якубовского, обе вносят в компьютер и показывают нам точно такой документ, но с подписью — Ельцин и Якубовский! Вот такое мы смотрим. Я знал, что закончу жизнь сумасшедшим, но теперь, чувствую, да — власти предоставят мне такую возможность.

Деградация телевидения началась с того времени, когда они закрыли программу, которую я обожал, мне она оживляла душу — «12 этаж»[1]. Где дети разговаривали, 11–12 лет. Закрыли, а ведь безобидная передача.

- Думаю, все было хуже. Знаю тех, кто ее делал, и кое-что тогда знал изнутри. Парням твои дети перестали быть важны.

- Детские голоса? Почему? Кому они помешали?

- Тем, кто и делал ту самую передачу. Они кинулись распродавать прежнюю жизнь, делать рекламу. Деньги мешками, какие там детки.

- Не выдержало status quo детских голосов.

- А я смотрел про Абхазию. Хороший телефильм, что редко бывает. Показывают людей, более или менее увлеченных войной. Но они выглядят настолько человечнее нас, даже самые кровожадные.

- Это их жизненная энергия.

- Нет, что-то еще… Вот один химик, доброволец. Человек вне политики, специалист по взрывчатым веществам. Спокойно рассказывает, что воевал, да. Не стрелял, так как бегать не умеет, и занимался разминированием. А теперь он без ног. Семья знает? Нет, семья не знает пока… Это к старому ощущению, что они развивались у себя эти пять лет нормальнее, чем мы в Москве.

- …Знаешь, у меня такая дурацкая есть идея, хочу с тобой обсудить. Дурацкая, поскольку жанр выродился, — написать Ельцину письмо! В данном случае есть удобство моего членства в Президентском совете. Скажу, что один его ошибочный шаг с неумолимостью тянул за собой другой. В апреле после референдума от вас ждали простую главную мысль — что вы в той же мере Президент тех, кто голосовал против вас, как и тех, кто голосовал «за». А вы решили стать Президентом только тех, кто голосовал за вас. Но ведь треть людей «за» вас не проголосовала, разве вы не их Президент?

И так шаг за шагом. В огромной России нигде — ни в городе, ни в деревне — нет этой мнимой «борьбы законодательной власти с исполнительной». Почему все должны быть втянуты в эту дыру и делать выбор из несуществующего «двоевластия»? На каком основании?

- Поставив задачу стать президентом для «своих», он вынужден теперь их как-то приподнять, наградить, выделить собственность. Заплатить за верность.

- Да-да. Поощрить. Так рождается идиотская фраза о президентской партии.

- «Президентская партия» — это попытка создать внутри России отдельно оплачиваемую страну. В одной стране создать другую, посадив ее на шею первой.

- Один народ против другого народа. При кличах демократии, большинства, сплочения, всяких прочих вещей.

- Он реально приведет Россию к маргинализации.

- И с помощью тех людей, которые говорят умные слова, предварительно заглянув ему в рот. Ведет к фальшивому выбору, что либо вообще ничего не делать, либо действовать «решительно», то есть безумно. Хотя массу вещей можно делать, сообразив, как их согласовать между собой.

Бесконечное повторение лжи, которая давно потеряла смысл, будто страна разделена на «поборников и противников реформы». Какой реформы? Что реформируется? Кто вас уверил, будто рынок, существующий, сколько есть вообще человек — рынок был еще в Вавилоне, — этот рынок якобы тождествен демократии? Откуда вы это взяли, идиоты?

Вчера узнаем одно — закрыть военные заводы. Сегодня, оказывается, надо облагодетельствовать себя с помощью продажи новейших видов оружия. Я тут записал Шохина, что ВПК — «курица, несущая золотые яйца». Там, мол, 6 миллионов занято и т. д. Вы что, об этом вчера узнали?

- Наглость, с которой Штаты занимают все наши рынки, приговаривая, как нас любят, — это обидно. Но ведь и это запрещено обсуждать как рациональную проблему внешней политики. ВПК, мол, это хорошо, они нам несут золотые яйца. Почему ВПК — какая-то курица, а не отрасль экономики среди других отраслей? Почему это изолят и ему нужен особый курятник?

- Мол, мы получим валюту и на нее сможем реформировать страну, ага… Как вы распоряжаетесь валютой, мы хорошо знаем !

- Заметь, появилось вдруг выражение — процесс реформ. Оно абсолютно размыто, но уже есть «сторонники процесса реформ».

- Вчера выступал Олег Румянцев — его спрашивали: «Вы сторонник конституционного совещания или конституционного процесса?» У них там свой язык.

- Да. Язык, который растворяет все проверяемые сущности, которые можно оценить. Реформы еще можно было оценить, какая реформа и чего именно. А «процесс реформ» — уже нет! В процессе реформ страна с 1861 года.

- Да, еще с Боярской думы идет процесс реформ! Ты прав.

Напишу-ка Ельцину короткий текст. Если даже идти на выборы вопреки Конституции, но во имя здравого смысла, надо сочетать выборы Президента с выборами законодательного собрания… Иначе это расправа, за которой нет уже ни права, ни государства. Рискните! Тогда, может быть, примирятся со странным шагом — роспуском Верховного Совета указом главы исполнительной власти. Но уже не откладывайте ни то ни другое.

 

 

Встреча Ельцина с журналистами. «Демократическая» режиссура похожа на сталинскую. Лето 1993-го как лето 1941-го, снова «они прорвались». Освоение Кремлем сталинской стилистики. Политика Ельцина — агрессия хищника, загнанного в угол. Политика в языковом тупике. «Мы еще расплатимся за ненайденные слова». Логика Ельцина — чтобы кто-то был исключен, а мы остались. Темная магия августов в жизни Гефтера. Гнетущая беспомощность на Президентском совете. Марк Захаров как идеолог «сильных средств». Бред и кошмар нарастают.

 

Михаил Гефтер: Где был?

Глеб Павловский: Позвали на встречу Ельцина с журналистами[2]. В Доме прессы на Пушкинской, большое серое здание. Его еще именуют «рейхсканцелярией». Дом российской прессы, бывший Госстрой. Зал набит публикой, которую власти за полчаса до этого свезли на автобусах. Публика — активисты «Демократической России», бородачи и бабы, которые непрерывно хлопали и визжали в восторге от всего, что говорил их босс Президент.

- Как это, вы пришли, и места заполнены? Слушай, да это прямо как на тех политических процессах в СССР.

- Да-да. И все остальное было так же организовано. Нам раздали программки, где написано, что это «совещание по вопросу о кризисе телевизионных и иных средств массовой информации и путях его преодоления». Со списком выступающих, заранее отпечатанным там же, в программке.

- Потрясающе!

- Все выступления были из трех частей. Первая — истероидное описание существующего положения. Здесь полная свобода, каждый визжит, как умеет. Вторая — директивная, вину за все возлагают на Министерство печати и лично на Михаила Федотова[3], который «не поддержал», «не обеспечил», «не указал». И все против «двоевластия» в управлении СМИ — Федеральный информационный центр Полторанина[4] и Министерство печати. И что министерство пора устранить, торжества демократии ради. И третье, сердечное, — все клянчат денег у Президента. Стонут, что дотации малы и пора их увеличить. Никто не стыдится попрошайничать, никто.

- Но кто говорит, кто — журналисты?

- Какие журналисты? Самолично директор Останкино Брагин[5], то есть цепная сволочь Полторанина. Попцов[6] выступает, это Второй канал. Какой-то представитель директора Ростовского телевидения, в лучших традициях еще какой-то знатный оператор с Урала. Чуть ли не знатные теледоярки.

- Все ясно…

- Все срежиссировано! И слово дают только своим, демроссийской публике. Бэлла Куркова[7], конечно же, президентское вещание в Ленинграде. Она этак картинно развернулась к Ельцину и сказала: я, мол, человек прямой, Борис Николаевич, я скажу прямо: в ваши двери нельзя пройти! Единственный момент критики власти, который я слышал за все время.

- Черниченко[8] что-то кричал. Нет?

- Кричал Черниченко, верещала Новодворская. Совершенно истеричные оценки происходящего. Но что забавно — все эти «демократы-западники» клеймят проникновение Запада и требуют государственной диктатуры на телевидении!

- А почему проникновение Запада?

- Ну как же, идет, мол, страшная «вестернизация». Эдмунд Иодковский[9], есть такая личность, руководитель проельцинских писателей- демократов, бился в падучей — пора, мол, положить конец культурной анархии. «Кому нужны эти шоу? Кто смотрит ночные шоу? Ночью люди спят!» Полно было этих демократических психопатов. Я в советские времена не бывал на таких заседаниях, тебе виднее — они выглядели похоже?

- С одной разницей. Знаешь ли, истерика не позволялась. Делали зверские вещи, но не вопили. Спокойненько так — вот, мол, по вине товарища академика Варги, неверно посчитавшего, на сколько Германии хватит нефти, погибли русские люди. Сталин не истерил, он на это скуп, не кричал. Но прочее сильно похоже на сталинизм.

- Ельцин сидел, время от времени что-то странное делал с челюстью, будто проверял в ней шарниры. Время от времени отмачивал замечания. Бэлла Куркова говорит: «Я была в Орловской области, люди не могут к вам прорваться». Он ей: «Я только что из Орловской области — там все по-другому». Никто в защиту бедняги Федотова, ни один человек не пикнул. Все было сплошной проработочной постановкой, и сам Федотов покорно молчал.

- Как, он молчал?!

- Все покорны, никто не рвется к микрофону, здесь тебе не Верховный Совет! Все сидят, и в нужных местах все хлопают. Для этого есть особые люди, и их видно, которые начинают хлопать. Ходят жуткие типы, называются «живое кольцо» — якобы белодомовские ветераны 1991 года. Все в омоновской форме, похожие на полицаев.

- Кошмар…

- И тут выступил Ельцин. Он читал с отвлечениями. Ничего, кроме сатанинского Верховного Совета, в его речи не было. Непонятно, при чем средства массовой информации и какого черта нас собрали. Только Верховный Совет. На страну надвигается страшная угроза парламентаризма! Они приняли неприемлемый бюджет, я этот бюджет завернул, указав руководствоваться моими замечаниями. Классная мысль — бюджета не принимать, а «руководствоваться указаниями Президента». Вдруг на Бэллу Куркову обрушился. Вот, мол, Бэлла Куркова меня любила, а теперь «поговаривает о моих болезнях». Доходили до того, что, пора, мол, меня освидетельствовать! Еще, говорит, представляете, на телевидении есть такая программа — «Времечко». Что за программа, кто позволил? Кабинка, в ней телекамера, ставят телефон. Любой, кто хочет, может звонить по этому телефону, и все, что он говорит, слышно на всю страну! Кто разрешил, говорит, что такое?  Позвонят и скажут, что горит АЭС — и это передадут на всю страну? Где контроль? Звонят и говорят: Президент болен. А кто звонил? Что если это позвонил Хасбулатов?

- Нет, ты серьезно?

- Да-да, под рев и аплодисменты зала. Рядом со мной старуха писательница вопит: «Да-да! Они, ублюдки, на все способны!»

По поводу Верховного Совета — никаких компромиссов. В конце зловещая мысль прозвучала. Весь август, сказал он, будем вести артподготовку, а в сентябре перейдем к решительным действиям. Выборы будут осенью. Если Верховный Совет их не примет, они пройдут по моему указу. Из всей прессы ругали только одну «Общую газету» Егора Яковлева, где, мол, собралась «кучка так называемой элитарной оппозиции». И та наносит удары в спину демократии. Главное зло даже не «коммуняки», а эти вот «чистоплюи».

- Слушай, и никто не заорал: что здесь вообще происходит?! Нет?.. Но, между прочим, хитро продумано. Все-таки стилистику Сталина они освоили. Во-первых, чтобы обязательно был частный сюжет — «об одной группе театральных критиков». Как тут — «о прессе и мерах по выводу ее из кризиса». Потрясающе! Теперь им осталось вице-президента вне закона объявить.

- Это уже готовят, нам в агентстве известно. И готовится еще, как понимаю, уголовное дело по коррупции. День и ночь сидят фальсифицируют доказательства. Этим занимается туша адвоката Макарова с Якубовским[10], в их распоряжение предоставлено все. Правда, Баранников, уходя, нанес жестокий удар, огласил, что Макаров — их давний агент по кличке «Таня» еще с КГБ.

- Таня?

- Таня, да. Завербован якобы двадцать лет назад для работы с американцами.

- Да… Теперь этим деваться некуда уже.

- История с Якубовским вообще мрак полный, что-то невообразимое.

- Мне Кожокин подробно рассказывал, как Якубовского зазывали в страну, как его сажали на аэродром «Внуково-2». И группа «Альфа» прибыла его охранять. Тайно провезли в Кремль к Ельцину. Черт знает что, потрясающие персонажи.

- Но речь Ельцина была совсем плоха, это речь позднего Брежнева. Часто останавливался, как бы не мог выблевать слово. Я думаю, эти моменты подчистят в ленте, потому что сильно заметно. Челюсти его не слушались. Иногда он на время замолкал, вправляя речевой аппарат.

- Что ж, чем лето 1993-го хуже лета 1941-го. Все уже было… Помнишь этот эпизодик 1941-го из моего интервью, где на дороге я один, дорога пуста, день безоблачный, спокойный после долгой бомбежки. Навстречу солдат идет по обочине, я ему: «Ну, как там?» — а он мне: «Вон там, в леске, уже немецкие танки». Помню картину затишья. А вчера ночью проснулся, и вдруг опять этот день, и чувство вспомнилось — они прорвались! ! Странная вещь, флюидная, даже интуицией не назову. Потому что интуиция — это когда можешь синтезировать факты.

- Факты слишком ничтожны. Все готично, даже если считать, что у группы Ельцина есть и рациональные интересы. Истеричность они симулируют намеренно.

- А какие рациональные интересы? Агрессия хищника, которого загнали в угол. Если бы его не загнали в угол, он, может, и не стал бы бросаться. Но это нельзя называть политикой.

Скверно, очень скверно. Тот случай, когда самое скверное проявилось на запустелом месте, не отвечая реальному положению дел. Политически ведь положение Ельцина не такое аховое, как изображают.

- Да. На две трети противостояние симулятивно. Советнички раскачивают его на необходимость обострить. Посмотрим в новостях, что они там назовут важным событием.

- Подступила глубинная магма исторического. И человек, чуя натиск проблем, которые не знает как выразить словом, действует гнусным и самым подлейшим образом. Где-то в этом месте наша ткань пороться пошла. Замешано то, что можно назвать заумью…

- То ли слово заумь?

- Пожалуй, не то. Назови абсурдом. Дело в том, что невысказанность, невыраженность давления сил, что в слове себя выразить не посмели, в обход речи кинулась распоряжаться политикой, побуждая к тупым, чудовищным и просто необъяснимым вещам. Мы еще расплатимся за ненайденные и неверно употребляемые слова, Глеб. Это правильная мысль?

- Да. Уже платим.

- Вспоминаю сталинщину. Рядом с высокими взлетами мысли множатся убийственные симптомы. Одноприродность Сталина Ельцину едва ли может быть схвачена в тексте, потому что… Ну хотя бы потому, что идет август 1993 года. Будь проклята магия августа в моей жизни!

- Они тебя любят, твои августы, да.

- Августы меня любят… Не считаю старых, но с 1939-го они меня полюбили. 39-й, 40-й, 42-й, 68-й, боже мой, боже… Тебе пора ехать.

- Да, надо ехать.

- Но текст я закончу. Понимаешь, хочу, пусть в невнятной форме, освободить себя от этой мысли. Тем более что она меня заставляет обдумывать… Заставляет все обдумывать заново. От Президентского совета у меня гнетущее чувство беспомощности. Мы должны его обсудить. Пора создать корпорацию активно действующих людей, лоббистов общественного сознания, и начать разъяснять какие-то вещи. Знаешь, кто главный зачинщик того, что, как сказал Ельцин, нужно действовать более решительно? Марк Захаров! Нет, просто с ума сойти — Марк Захаров сидит в Кремле, на Президентском совете, и его слушают люди, определяющие, что в воскресенье подпишет царь! Абсурд с конями. Я спросил Моисеева[11]: «Никита — кто этот Марк Захаров?» Пусть идет себе в театр и изображает там, кого хочет.

С одной стороны, действительно пора действовать. Но то, что они понимают под действиями, особенно «решительными», бред и кошмар. Совсем нетрудно создать состав квалифицированных, спокойных, уравновешенных людей, которые тоже, конечно, могут ошибаться в действиях, но ошибаться более разумно.

Если мы не хотим, чтобы все сорвалось к чертовой матери и пошло невообразимым путем, надо признать одну вещь. Что самоопределиться должны несовпадающие, даже взаимоисключающие политические течения — на условиях, отвергающих истребление каждого из этих течений. Нынешняя логика Ельцина ведет к тому, чтобы кто-то был исключен, а мы остались. Эта логика не отвечает сути угроз. Потому что никто ничего не знает в точности, и все в неприятной степени друг другу нужны.

 

 

РФ как глобальный ксерокс. «Выморочная цивилизация» утилизует плоды чужих экономик. Быть угрозой мировому порядку выгодно. Полевые командиры, Дудаев. Запад откупается от «опасной России». Бессодержательная власть ищет в мире источник дохода.

 

Глеб Павловский: Слышал, что сказал Ельцин? Кризис власти в России угрожает мировому спокойствию! Наш государственный механизм эффективен только в роли угрозы. Мы не изобрели компьютер, зато изобрели такой образ поведения и такой пугающий тип человека, который выживет, не будучи способным ничего изобрести.

Михаил Гефтер: Выморочная цивилизация!

- Контора по заготовке выморочной собственности СССР. Не создавая цивилизации, она обитает рядом, доставая оттуда ресурсы. Среди ресурсов — знаменитое русское прошлое, растоптанное и манипулируемое, каким оно отпечаталось в других, кто нас боится. Ничего, все пойдет в дело! Глобальный строй копировальной активности.

- Ты подошел к нервному узлу. Между прочим, об этом у Сахарова в его нобелевской речи — что неразвитые, но сильные могут бесплатно утилизировать плоды интеллектуальных разработок других, стерилизуя развитие в целом.

- Беловежская особь. Этот тип человека нуждается в таком способе коммуникации, где властный коммуникатор приоритетен.

- Чуть не единственный! И знаешь, на фоне всех этих рыночных оргий оно оказывается более человечно представленным. Персонифицировано представлено, хотя и довольно мерзко.

- Представь себе новую уязвимость победоносного Запада. Ситуацию с осадой Сараева, где Вашингтоном манипулируют полевые командиры, угнав пару БТРов. Они и так там воюют. Их могут убить сегодня, и каждый день — их политический риск равен нулю. Зато они создают предложенные миру ситуации. А поскольку они на сцене, их превратили в глобальных игроков. У них есть техника воздействия на парней в Вашингтоне, рискующих миллиардами и зонами влияния. Вот первый уровень манипуляций. Он похож на то, чем здесь промышляет Дудаев. Смешные вещи, выплата пенсий за лояльность отделившемуся району страны.

- Заводят всю ситуацию в никуда.

- Зато к делу подключаются многие. Далее вообрази следующий, новейший тип существа. Оно уже не является частью ситуации — оно играет на клавиатуре множественных ситуаций. Порождая их, оно ими манипулирует; не вышло с одной, изобретет пару других. Это существо Россия…или некто в ней.

Есть западный страх, что Россия перейдет на сторону Юга, станет фашистской или коммунистической? Прекрасно, не будем переходить! Нам достаточно капитализировать этот страх, чтобы от нас откупались. Армия небоеспособна? Прекрасно! Россия опасна не тем, что воюет, а тем, что не контролирует свою армию, разбазаривая вооружения, которые есть. Вот и ресурс! Когда у тебя любой губернатор или просто злой электромонтер может отключить пункт управления АЭС, ты безопасно для себя опасен для мира. А попробуй за это нас наказать! Американцы могли послать рейд на Ливию, но не пошлют рейд на Кремль. Так что МВФ с Мировым банком нам заплатят за все.

Возникает ситуация, которую западный ум не сумеет решать. Они же не могут всех разбомбить, тут предел. И на этом рубеже возник социум, который не ищет себе полезной занятости в экономике. Он не знает другого способа выживать, кроме как пугая собой. Поскольку не создал субъекта современного квалифицированного труда, он рыщет по миру и ворует чужие яблоки. Нашли такую великолепную вещь, как компьютер, и гоним контрабандой из Сеула через Москву. В обмен на «лен и пеньку», как встарь, — бокситы, золото, нефть.

Но никому не известно, с кем РФ окажется в условиях дестабилизации мирового порядка. Точнее, его отсутствия, ведь никакого мирового порядка нет. Он был после Ялты 1945-го, но сегодня мирового порядка нет.

- Квазимировой порядок — сумма реакций задним числом, которые создают ситуацию игры на понижение, возводимую в глобальную норму.

- И воспрянет новая власть, долго болтавшаяся без функции, как говно в проруби или Москва в России. Потеряв склады советских инструментов, она потеряла и авторитет.

- Она потеряла свой предмет, она бессодержательна.

- Зато у нее есть новый предмет — быть опасной! И думаю, что не пройдет много времени, прежде чем это оценят в Москве и на Западе. Не только прагматически, а в субъекте адекватного действия и в соответствующей экономике. И в претензиях на особую постисторическую роль, о чем тогда нам говорила Веро (Гаррос).

 

[…]

 

Стриптиз в Москве. Роман «Бесы». Бесовские измышления в романе человечны. Союзы новых идей с людьми противоестественны. Идеи открывают преисподнюю, добро и зло ни при чем. Как обрести лицо новым социальным множествам? Подлинная бесовщина — у всех открылось свое лицо, как сегодня в России. Убийства. Булгаковский бал в доме Ельцина: банкиры, бандиты, режиссеры. Человеческая жизнь по Иисусу — бесовщина, а человек — чудовище, бывающее прекрасным. Верность христианству и преданность бесовщине. «Озноб гордости» за советских.

 

Михаил Гефтер: Такое ощущение, что в мире и в стране идут геологические сдвиги, и только в Москве все неизменно мелко, как вдруг — гигантский стриптиз!

Перечитываю «Бесы». Масса того, на что раньше как-то не обращал внимания. Все, что Карякин с Сараскиной[12] с пеной у рта цитируют как «бесовские измышления», — самые что ни на есть человечные мысли. Но жизнь стронулась с места, и явились совсем не те люди, которых ждали увидеть в компании добрых идей!

Что случилось с людьми и что с идеями? Как идея оказалась в союзе не с теми, кто, казалось, был предназначен для нее? Что творится с людьми в их сговоре с идеей? Вот что интересно — все оказываются способны на нечто, что не могло быть им свойственно. При каждой сдвижке идеи в человеке открывается преисподняя. Твоя личная преисподняя! Понятия добра и зла здесь, вообще говоря, ни при чем. Или плоско видишь «Бесы» как книгу про зло и про то, как люди к нему причастны, либо скажешь себе: но они попытались, иначе им было нельзя! Иначе они бы не жили.

Вот вышло действовать поколение людей, а им нет места.

Они никому не нужны в качестве людей с собственным лицом.

Немногие люди раньше имели лицо, кого-то отправляли на каторгу. А тут целый слой вышел, множество — как им всем обрести лицо? Лицо никому не нужно.

Мережковский где-то назвал Петрушу Верховенского гениальным человеком. Это, конечно, не так, но и вовсе не глупо. Достоевский хотел написать одно, а написал совершенно другое.

«Бесы» — универсальный текст. В нем нет прямых примет того, что он вообще о России, но это, конечно, самая русская вещь, и тип безумия русский. Я в жизни читал их несколько раз, читал в том 1982 году, когда вас, молодых, пересажали, а я болел. Жил на даче у университетской приятельницы и взял с собой «Бесов». Та удивляется: «Ты что это целыми днями хохочешь?» Я ей: «Да вот, “Бесы” — страшно смешная книга!» Но на этот раз мы с тобой, кажется, дожили…

Глеб Павловский: Дожили до чего?

- До подлинной бесовщины. У всех открылось свое лицо. И разве мы видим то, чего не знали? Вот у Юрия Никулина директора цирка застрелили. Непонятно кто, непонятно зачем. А он говорит: не умею разбираться в делах, и теперь понял, что совершенно беспомощен. Убили человека, говорит, просто так убили… Что делать человеку в системе, где его могут убить просто так?

- Пока еще не любого. Сделать что-то сильно зверское нашей системе трудно, она слаба. Она гадит, затрудняет действия, но зверствует неумело. На наше счастье.

Зато демократия дрессирует зверье. На приеме Ельцина я видел фантасмагорию, где московские бандиты пили с банкирами и артистами, от Авена до Карякина и Марка Захарова. И Никулин твой был, чокался с «солнцевскими». Сцены из Булгакова.

- «Мастер и Маргарита» — другая книга, там тоже много смешного, а страшное не очень страшно. Когда этот страшный «Бесы» и советский Рим. Перед бойней 231 кот говорит: «Что мне делать?» Ума не хватает. Единственное, что осталось герою, — свое лицо. Это какой-то разночинский кот! У нас все фантасмагорично — вдруг решили реабилитировать участников кронштадтского мятежа. Учитывая срок в 70 лет, участников нет в живых. Может, найдут одного… Ищут родственников, чтобы распространить на них права реабилитированных на бесплатные поездки. Но для оформления нужны бумаги, а военно-морской архив отказывается — не дадим позорить Кронштадт! Не знаешь, смеяться или плакать. Может, реабилитировать скопом всех граждан бывшего СССР?

Подумал вчера: боже мой, как трудно писать о «Бесах». Как анализировать? Анализ не ведет ни к чему. Остается просто рассказывать свою жизнь. Если видишь свою жизнь всерьез по Иисусу, то должен воспринимать человеческую жизнь как бесовщину. Только так в ней кое-что разъясняется. Да, человек чудовище, но он то чудовище, которое бывает прекрасным! Это не значит, что я вижу свою жизнь по Иисусу, но я и не отказываюсь ее видеть такой. Ряд длинный, и там не один Иисус. А как это выразишь? Признаться в том, что всегда хотел, чтобы даже следователь на допросе меня понял по-человечески? Ага, скажут, подонок, хочет еще и разжалобить следователя! Но когда в декабре 1979-го, после 14-часового обыска[13] по делу «Поисков» молодая женщина-следователь прокуратуры, от чьего имени КГБ вел обыск, задержалась и тихо сказала: «Простите нас, если сможете»… Знаешь, я испытал некий озноб гордости за советского человека.

И если кто-то доказывает, что верен христианству, пусть докажет, что он верен и предан бесовщине, верен и предан ей! Это наша родная почва, это земля, где мы живем, это воздух, которым дышим. И я теперь это знаю, и ты, пережив диссидентство, о котором вообще еще мало сказано. А когда мне Карякин на пальцах берется объяснять, что «Бесы» — это Кампучия, я слушаю, а сам думаю: мели, Емеля… Кому-нибудь и такое полезно. Вот пусть убийце никулинского директора объясняет, что революция это — Кампучия!

 

 

Сталин и Ставрогин. Ускользающий образ Ставрогина. Ставрогин и Чернышевский. Воронка, вовлекающая в действие всех.

 

Глеб Павловский: Сталин — это же, наверное, и про Ставрогина тоже?

Михаил Гефтер: И про людские падения, которые крупнее преступлений как таковых. Люди говорят о человеческих падениях как низости. А сейчас мне ясно, что падение — это одна из вершин Homo. Что он умеет остаться человеком и будучи падшим. Апостол Петр низко пал трижды, но лег камнем в основание Церкви Христа.

Я не говорю о художественном таинстве того, каким образом Ставрогин выписан. Он же дико, чудовищно симпатичен! И задаешь себе вопрос: а почему он вообще так близок? Где тут у Достоевского фокус?

Ставрогин у Достоевского, можно сказать, есть в каждом произведении. Ставрогин труден, он ускользает — не свойственное Достоевскому пластическое описание личности, психологически запертое при этом. Сам ФМД, строго говоря, психологизма лишен. Мотивы Ставрогина так запрятаны, настолько иррациональны, не изначально, а с какого-то переломного рубежа в жизни, что не могут найти себе оправданного применения.

- Я абсолютно не понимаю, кто он и что. Это странная личность для самого Достоевского. Ставрогин — невольник чего-то, только не чести.

- Да, конечно! Порвав со своим прошлым, он не порывает с людьми прошлого. Он как бы их вчерашний наставник, фигура, кого-то на что-то подвигнувшая, кому-то нужная… Петруше он страшно нужен. И эту нужность тоже нужно объяснить. При всей Петрушиной хваткости, в их связи есть капля безумненького.

- Вот странность, Ставрогин всему причина, но в каком-то смысле он там нигде не обязан быть. Для него, строго говоря, в романе нет места действия. Ему там не нужно было присутствовать. Но он зачем-то присутствовать хочет, хотя мог умыть руки. Представь себе, не будь в «Бесах» Ставрогина.

- Тогда это совершенно другой роман.

- Тогда получится роман «о плохой среде», что Достоевский ненавидел до чертиков. Все эти ссылки на среду, которая «заела». Либо надо возвращаться к Иксу, который приводит в движение сначала несколько человек, кружок, «наших», они создают воронку — и в нее втягивается страна! Достоевский зачем-то извлекает этот Икс и предоставляет ему возможности, а потом, с его же согласия, вменяет ему их в вину. Чертовский момент. Естественнее всего Ставрогину было там не присутствовать, а жить в Женеве. Он всему причина. Он кого-то задел, кого-то толкнул, кого-то переехал, но он мог и проехать дальше, что даже с точки зрения ненависти Достоевского к такому типу людей было естественно. Жизнь искорежил, всех сбил с толку и исчез, и нет его. Вот за что Достоевский дворянства терпеть не мог. А тут он заставляет Ставрогина в этом же качестве быть на месте.

- Давай исключим, что Достоевский — гений, это вообще не тема. Или что Достоевский в данном случае приоткрыл завесу над собственной тайной. Интересно, но тогда мы занимаемся не романом, а Достоевским. Вот человек Ставрогин, зачем он здесь, вмешанный во множество судеб и в финал? Только в финале Достоевский его раскрывает — «гражданин кантона Ури». Только в акте самоубийства раскрывается гражданство и его появление. Связь с другими людьми и т. д. и т. п. Достоевский серьезно относился к Чернышевскому как к человеку, который побуждает других, но знает, что этим его роль исчерпана. Что дальше нельзя лидерствовать — лидер потеряет себя и станет опасен людям. Потому что люди дальше должны действовать по-другому, повинуясь более естественным мотивам жизни. Чернышевский ведь относится к Рахметову иронически, это вообще свойство его романа. Без иронии тот был бы невыносим.

Но возвращаюсь к Ставрогину. Дело в том, что этот человек чем-то тревожно важный для всех. Что происходит? Куча людей, какой-то Запад, утописты, странные втянутости в темные дела, сопровождаемые убийствами, которые должны якобы принудить идти до конца. И этаким людям удается вовлечь всех! Все втягиваются — кроме того единственного, который и инициировал все это. Осознание его причастности, оттого и петля на шею. Но Достоевский, а за ним и читатель, повинуясь движению воли автора, не испытывает к нему отвращения. Он с ним в сложной паре, в сложных отношениях игры. И с младшим Верховенским, и со старшим. Тот ведь тоже нечто инициировал, из 40-х годов. Они не давали Достоевскому покоя до конца его жизни, люди 40-х годов, все связанные между собой странными отношениями: Герцен с Грановским, Катков с Тургеневым… Итак, три финала.

- Финал в городе и финал в кантоне?

- Да, и финал старшего Верховенского.

- Правильно, а еще и финал в селе.

- Очень непростое произведение. Представь себе Достоевского, пишущего полицейский роман, разоблачающий нигилистов. Только идиот в такое поверит.



[1] Ток-шоу Центрального телевидения СССР, выходило в 1985–1987 гг.

[2] Речь о встрече Ельцина с журналистами 19 августа 1993 года, посвященной двухлетней годовщине путча 1991 года. На ней Ельцин сделал целый ряд заявлений в адрес своих политических противников. В частности, он сказал, что «Белый дом стал оплотом реакции», а также объявил: «Мы начинаем артподготовку, а в сентябре начнем наступление».

[3] Михаил Федотов, российский юрист, политик, государственный деятель и правозащитник. Второй министр печати и информации Российской Федерации (1992–1993). Летом 1993 года вел борьбу против внесения Верховным Советом поправок в закон России «О средствах массовой информации». После голосования по этим поправкам подал в отставку.

[4] Михаил Полторанин, российский журналист, государственный деятель СССР и РФ, активный сторонник Ельцина. Первый министр печати и информации РФ (1991–1992), руководитель Федерального информационного центра РФ (1992–1993).

[5]Вячеслав Брагин, председатель Российской государственной телерадиокомпании «Останкино» в 1993 году.

[6] Олег Попцов, советский и российский журналист, писатель, политический деятель. Председатель Всероссийской государственной телерадиокомпании (ВГТРК) (1990–1996).

[7] Бэлла Куркова, советская и российская телевизионная журналистка. С 1991 по 2000 год — директор Ленинградской дирекции Всероссийской государственной телерадиовещательной компании (ВГТРК).

[8] Юрий Черниченко (1929–2010), русский писатель, прозаик, очеркист, общественный и политический деятель. В 1993 году сторонник Ельцина.

[9] Эдмунд Иодковский (1932–1994), российский журналист, поэт и прозаик. Политический деятель, сторонник Ельцина в 1993 году.

[10] Дмитрий Якубовский, российский адвокат, предприниматель. Сторонник Ельцина, в 1993 году был ключевым участником скандала вокруг «траста Руцкого», разоблачавшего мнимую коррупцию вице-президента.

[11] Никита Моисеев (1917–2000), советский и российский ученый в области общей механики и прикладной математики. Академик РАН. Знакомый М. Я. Гефтера.

[12] Людмила Сараскина, российский литературовед, исследователь творчества Достоевского.

[13] Первый обыск в квартире М. Я. Гефтера в Новых Черемушках.

 

 

Время публикации на сайте:

07.11.13

Вечные Новости


Афиша Выход


Афиша Встречи

 

 

Подписка