Против немоты
Том Пауля Целана — редкий в сегодняшней России пример книги-события. 700 с лишним страниц объединили поэзию, прозу и письма гениального писателя, еврея румынского происхождения, родившегося в Черновцах, на окраине бывшей австрийской империи, писавшего на немецком и покончившего с собой в Париже.
Есть места, где плотность гениев выше, чем это обычно бывает. Галиция и Буковина принадлежат к таковым. Они подарили ХХ веку столько мыслителей и поэтов, от Бруно Шульца и Агнона до Макса Шпербера,1 что поневоле думаешь о тайне приграничного и пограничного, позволяющего мыслить себя не только здесь и сейчас, но всегда и всюду.
Целан был воспитан еврейской, немецкой и русской культурами. Вместе с Веной его манил Петербург, а русская поэзия стала вторым домом — после поэзии немецкой.
Эпиграфы, аллюзии из Цветаевой, Есенина и Пушкина (которого он почему-то называл «праякутом») наполняют поэзию Целана. Его переводы с русского становились в Германии событием, а отказ переводить играл для него едва ли не роковую роль. Так, говорят, Луи Арагон настойчиво предлагал ему перевести Маяковского. Целан не стал, и это сказалось на его литературной карьере в Париже. Правда, если эта информация исходила от самого поэта, относиться к ней следует с осторожностью: он отличался подозрительностью и недоверием и порой сам признавал, что обвинял кого-то напрасно. «Он жил в паническом страхе разочароваться или обмануться, — пишет современник. — Его неспособность к отстранению или к цинизму превратила его жизнь в кошмар».
Но разве не был кошмаром холокост? (В концлагерях погибли родители Целана.) А сама борьба с немотой языка, превращающая быт в бытие, а повседневность в Голгофу? Что значит прожить жизнь, которую «оспаривали друг у друга поэзия и изгнание» (Ив Бонфуа)?
* * *
Главным поэтом для Целана стал Осип Мандельштам — не столько даже из-за судьбы, которая не могла не тронуть его, но из-за отношения к языку. Язык оказывается прибежищем мысли, которое одновременно — спасение и пытка.
Синтаксису и лексике целановских стихов мало равных даже в XX веке, склонном к экспериментам и лишенном покорства перед традицией. Потому так важно, что в сборнике поэтические переводы печатаются вместе с немецкими оригиналами.
Осмысление Целана в России началось задолго до появления этой книги, не первой в ряду целановских изданий, но наиболее представительной. Она позволяет взглянуть на поэта с разных точек зрения, убедиться, что вселенная поэта, как и вселенная звезд, расширяется беспрерывно.
Для посвященных Целан давно выглядит фигурой несравнимой. Его «Псалом» еще в конце прошлого века существовал в девяти переводах на русский, его «Фуга смерти» выложена в интернете в дюжине версий. Это важнейшие творения Целана, касающиеся и вопроса существования Бога. «Псалом» посвящен отношениям с Никем, а «Фуга смерти» содержит помимо прочего и скрытый ответ Адорно, утверждавшему, что поэзия после Освенцима невозможна. Она возможна, только другая. Может ли быть ее автором кто-то иной, нежели тот, кто всегда и всюду чужак? Целан ощущал себя отчужденным, изгнанником, отщепенцем. Его родословная ведет через века, от Тракля к Гельдерлину, ответвляясь в сторону Рильке и Велимира Хлебникова.
Число интерпретаций и интерпретаторов Целана увеличивается с каждым годом. Среди них много философов, от Хайдегерра и Чиорана до Дерриды и Лаку-Лабарта. Последний писал о его творчестве, как о «точке, в которой поэзия… отреклась от молитвы », но не потому, что «Бога нет», а потому, что «Бога больше нет».
Стихотворение-рукопожатие
В книге, подготовленной киевским переводчиком Марком Белорусцем и Татьяной Баскаковой из Москвы, много комментариев, но нет вступительной статьи. Вместо нее печатается «Открытое письмо» Целана из школьной газеты Старой гимназии в Бремене. В старшем классе разбирали его стихотворение, учитель обратился к автору с вопросом. Целан, в частности, написал, что поэзия — это «попытка вступить в противостояние с действительностью, попытка присвоить действительность, сделать ее зримой. То есть действительность вовсе не является для стихотворения чем-то уже установившимся, изначально данным, но — чем-то таким, что стоит под вопросом, должно быть поставлено под вопрос. В стихотворении действительность впервые свершается, преподносит себя». В другом письме он сравнил стихотворение с рукопожатием: так знакомишься с миром. И потому так трудно его цитировать строчками, только целиком.
В качестве вступления к вышедшей книге можно принять недавно появившийся двухтомник исследований и воспоминаний о Целане издательства «Мосты культуры — Гешарим». Как это бывало с классиками, Джойсом или Кафкой, миф Целана в русской литературе объявился раньше его текста. Видимо, это неизбежно, раз «мы живем под омраченными небесами, и сейчас не так уж много настоящих людей. Может, именно поэтому мало и настоящих стихотворений » (Пауль Целан — Хансу Бендеру, 18 мая 1960 года).
Человек, написавший эти слова, знал цену и себе, и своей поэзии. Ей не угрожает мода: слишком напряженно, рискованно, опасно.
О жизни Целана
1920 – Пауль Анчел родился 23 ноября в Черновцах (Буковина)
1940 – Присоединение Буковины к СССР
1942 – Депортация родителей в концлагерь
1942–1944 – Принудительные работы в румынских трудовых лагерях
1945 – Переезд в Бухарест, перевод на румынский «Героя нашего времени». Выбор псевдонимаанаграммы «Целан»
1947 – Переезд в Вену, затем в Париж
1951 – Начало регулярных публичных чтений стихов в Германии
1958 – Переводы на немецкий «Двенадцати» Блока и стихов Мандельштама. Литературная премия г. Бремен
1960 – Премия им. Бюхнера
1970 – В ночь на 20 апреля кончает жизнь самоубийством, бросившись в Сену с моста Мирабо в Париже. Тело нашли лишь 1 мая.
Что еще читать
Пауль Целан. Портрет в зеркалах. Иностранная литература, 1996, № 12 (есть в интернете)
Пауль Целан. Материалы, исследования, воспоминания. В 2 т., Мосты культуры — Гешарим, 2004–2006
Пауль Целан. Стихотворения. Пер. М. Белорусца. Киев, Гамаюн, 1998
Пауль Целан. Кристалл. Избранные стихи. Пер. Лилит Жданко-Френкель. Мосты культуры — Гешаnt рим, 2005.
Впервые: New Times, 2008, # 37&
В этом году издательство Ад Маргинем выпустило новое издание книги.
