Картография царства: Земля и её значения в России XVII века.

Монография Валери Кивельсон - первое в научной литературе исследование роли пространства и пространственного воображения в допетровской России. Во Введении приводится цитата из работы Марка Монмелье «Как лгать с помощью карт», главная мысль которой задает глубинный смысл книги Кивельсон: « Карта – это идеальный символ государства». Именно после работы Монмелье историки культуры – и Кивельсон в том числе, – научились через историю картографии видеть «послания о гендерных, классовых, религиозных и других культурных течениях в чисто фактических, на первый взгляд, очертаниях карт».

Карты, как показывает автор великолепно переведенной и отредактированной книги, «подталкивают нас к переосмыслению российской истории с новой, пространственной, точки зрения». Ведь пространство было одним из самых важных посреднических и объединяющих факторов, которые привязывали подданных к царю отношениями подчинения и, в некоторой степени, права. И поэтому неудивительно, что основная гипотеза автора заключается в том, что «московиты воспринимали свою роль в мире в значительной степени в терминах пространства».

Автор разделяет общегосударственные карты, одну из самых строго охраняемых тайн царства, и карты конкретных местностей, созданные большей частью как один из материалов в имущественных спорах, бывших частью механизма властного контроля государства над подданными. Кивельсон остроумно подчеркивает, что «Мишель Фуко не был первым, кто указывал на равенство знания и власти». Ведь московские правители признавали силу карт (как общегосударственных, так и «местных», кадастровых) и понимали значение содержащихся в них знаний и сведений. Но это же понимали и подданные. Поэтому с таким интересом читаются страницы, где воспроизводятся коллизии, возникавшие между крестьянами и землевладельцами с одной стороны, и представляющими государственные власти «агентами», присланными для обмера земель и составления карт, с другой. Коллизии, которые часто заканчивались «рукоприкладством и даже убийствами».

Карты позволяли привязать крестьян к земле, укрепить режим крепостничества. Кроме того, они показывали (глава «Души праведных в светлом месте»: Ландшафт и православие на русских картах XVII века»), как в картах отражается «шедевр, созданный всеведущим Богом…», то есть земля во всей её красе и протяженности. Но карты также отражали – это описано во второй части книги, – колониальную и имперскую политику центральной власти. При этом привязка крестьян к земле вступала в противоречие с имперскими устремлениями власти, что находило выражение и в картах. Ведь, по мысли автора, имперские устремления, требующие мобильности людских ресурсов, противоречили крепостничеству, а в картах выражалось и то и другое. Так, "колониальные" карты Сибири были «имперскими», а карты «местные», где были обозначены мелкие землевладения с описью сколько кого где живет, - "крепостническими".

Автор не утверждает, что «озабоченность Московии пространственными вопросами была уникальной или что география играла основополагающую роль в культуре Московии». Валери Кивельсон «всего лишь» предлагает читателю возможность увидеть, как пространственный анализ дает продуктивные способы сравнения монархий раннего Нового времени и выявления тех факторов, которые на самом деле определяли различия в направлении исторического развития.