Чечня. Год третий

Колонка редактора

Писатель Джонатан Литтелл – живущий в Испании американец  с французским гражданством, автор нашумевшего несколько лет назад романа «Благоволительницы», где холокост подавался в видении офицера СС (роман получил престижные литературные премии, в том числе и Гонкуровскую, а также премию британского журнала «Литературное обозрение» за худшее изображение секса в литературе). Журналистикой Литтелл занимался только факультативно, а местом его работы в течение ряда лет была благотворительная организация «Действия против голода» («Action against Hunger»).

В составе ее миссий Литтелл побывал в ряде проблемных регионов и горячих точек – включая Чечню в первую войну, которую сам он называет войной за независимость Ичкерии. В Чечне он даже был ранен. По причинам, не совсем понятным, сотрудник гуманитарной миссии, не будучи известным писателем, уже тогда имел возможность контактировать с весьма высокопоставленными лицами и в российском руководстве, и среди чеченских лидеров и командиров. В 2006-м году он выпустил электронную книгу по истории спецслужб новой России.

В 2009 году, уже с журналистской, даже писательской задачей, он приезжает в Чечню снова. Перед ним Чечня Рамзана Кадырова – практически другая страна. Прогрессивный американский европеец видит откровенно комическими и здешний наружно пророссийский официоз, и дикую местную эстетику, и ритуалы, напоминающие о временах самого раздремучего совка. Но он не может не отметить, что Рамзан Кадыров действительно восстановил республику из руин, а кроме того, занят собиранием на чеченской земле чеченцев, рассеянных по миру после двух войн.

Даже бывшие противники – кто остался жив -  вроде бы довольны: Чечня не получила формальной независимости, но имеет практически все то, к чему и стремилась – русские не только больше не будут здесь управлять, но даже жить сюда не вернутся. По степени напряженности Чечня давно уступает Дагестану и Ингушетии. Короче, комизм комизмом, а общее впечатление вроде как благоприятное.

И вот тут убивают Наталью Эстемирову, а затем общественных (не политических) деятелей Зарему Садулаеву и Алика Джабраилова. После чего Литтелл решает переориентировать уже находящийся в работе текст и разобраться, как устроена и на чем держится власть Кадырова, которому Кремль делегировал право вершить любые дела в республике по собственному усмотрению – при условии обеспечения нераспространения ваххабизма. В результате получилась напряженная и неприятная для русских книга с плохими прогнозами, сочетающая очерк жизни в республике со своего рода политическим расследованием. Причем это книга добротного западного стандарта.

Симпатии Литтелла безусловно на стороне боевиков первой войны – тех, кто воевал за независимость. Как нетрудно понять, он с ними едва ли не вместе бывал в боях.

Кадырова автор пытается читателю представить в истинном свете. А вот о русских отзывается (кроме, может быть, нескольких военных журналистов и деятелей «Мемориала») с исключительной брезгливостью, судя по всему, вполне ассоциируя себя со своими чеченскими друзьями. Что ж, русские – заранее проверенное пугало, да и трудно утверждать, будто мы обошлись в чеченских войнах без откровенной подлости и предательства, а в последующем управлении и взаимодействии – без характерных для новой России «экономических» методов (которые, как свидетельствует Литтелл, вполне устраивают по крайней мере те слои чеченского общества, что имеют возможность хоть как-то выразить свое отношение к происходящему – и не солидаризуются с исламским  радикализмом).

Но вот, например, Литтелл приводит диалог высокопоставленного чеченца и бывшего полевого командира: «Ты похищал людей?» - «Нет» - «Ты убивал чеченцев?» - «Нет» - «Ладно, русские не в счет. Русских убивали все». В устах чеченца, который видит в русских исключительно оккупантов, эти слова звучат – ну, не нормально, конечно, но во всяком случае не удивляют. А вот что у выпускника Йельского университета они не вызывают вообще никакой реакции, не провоцируют на комментарий, а, напротив, чувствуется, что он отсутствием этой реакции как бы бравирует – мол, я-то с полевым командиром говорю на общем языке  - вот это, мягко говоря, неприятно задевает.

Литтелл не может не понимать, что насилие на той войне в силу разных (не нормальных даже для войны ) причин с обеих сторон оказалось направлено прежде всего против тех, кто был причастен к ней не по своей воле: и чеченских жителей, и российских призывников, да и выполняющих приказы офицеров. Что без уточнений – о каком именно убийстве русских идет речь – здесь тоже не обойтись… Но прогрессивный и образованный западный интеллектуал – даже вне личных связей – просто обязан сочувствовать борцам за свободу. Потому и у старающихся быть объективными западных авторов, пишущих о Чечне, не найти упоминания о той волне насилия, которая задолго до начала военных действий поднялась здесь против русского населения при Дудаеве, вполне еще легитимном для центра. Русских, которых убивали тогда, уже не спросишь, а тех, с кем обошлись помягче, кого заставили продать за копейки дома и квартиры да вышвырнули прочь – не спрашивают. Они скучны, они не стреляли из автоматов, всего лишь пытались спастись, ни за что не боролись, никакого героического ореола. А ведь как ни крути – именно с их историй все и начиналось.