Одесса. Величие и смерть города грез

Колонка редактора

Книга американского исследователя Чарльза Кинга – не первая его работа о пространстве бывшего СССР. Он уже выпустил исследования, посвященные Кавказу и Черному морю, а также труд “Молдоване: Румыния, Россия”. На этот раз героем стал лишь один город – но задача описать его выглядит сложнее, чем попытка создать портрет целого региона.

Об Одессе написано (и спето) немало, Одессу любят и знают по всему свету, многим она по-прежнему мама, и потому каждый, кто решится изобразить ее, должен обладать определенным мужеством. Кинг защищен вечностью. Он начинает со времен, когда на территорию нынешнего города еще не ступала нога человека, и затем не торопясь описывает всю историю возникновения и развития порта, ставшего в итоге важнейшим на всем Черном море.

Кинг – профессиональный лектор, профессор в Джорджтаунском университете. У него легкий, афористичный слог: «Путешественники не то чтобы прибывают в Одессу — скорее натыкаются на нее». А вот как он определяет то, что можно назвать genius loci: «Это — вкус к остроумию на грани абсурда; еврейско-греческо-итальянская сущность с налетом русской культуры; подверженная лихорадке экономика; пристрастие к щегольству у мужчин и вызывающие манеры у женщин; стиль в музыке и литературе, демонстрировавший одновременно и вольнодумную раскованность, и сдержанность по отношению к новшествам; политические взгляды от радикальных до реакционных». На первых страницах чувствуется очарованность автора Марком Твеном, который был, видимо, первым американцем, побывавшим в Одессе, что не мешает Кингу критически перечитывать своего предшественника: «Твен не разглядел свойственную уже тогда городу тенденцию с опасной регулярностью скатываться в пропасть самоуничтожения».

Кинг знает множество вещей из самых разных областей истории, умеет выделять из массива информации существенное. Так, описывая эпидемию чумы, случившуюся в 1812-1813 годах, он отмечает равноправное отношение к христианам и иудеям, которым следовал герцог Ришелье. Всех окружили карантином, правда, замечает автор, для евреев выделили отдельное смотровое помещение и особую больницу.

В книге об Одессе евреи неизбежно занимают важнейшее место – хотя за последний век их присутствие здесь заметно сократилось, упав почти с трети до полутора процентов. Кинг рассказывает о самых разных сторонах еврейской жизни, не только о культурной, но и криминальной ее составлящей. “К середине XIX века на Молдаванке оказалось больше бедных евреев, чем молдаван и болгар. Место славилось убогостью и нищетой, дешевой водкой и изворотливой преступностью, процветавшей в переулках среди католических и православных церквей, а также еврейских синагог и молельных домов. Назойливые мальчишки-попрошайки шныряли по улицам мимо модисток и моряков, лудильщиков и возчиков. Ночью изъяснявшиеся на идиш подростки хозяйничали в переулках, ища повод, чтобы затеять драку или учинить скандал на чьей-нибудь свадьбе. (Один из них, Янкеле Кулачник, впоследствии остепенившись, стал знаменитым американским актером театра на идиш Джейкобом Адлером). Евреи-бандиты с Молдаванки были, по слухам, не только безжалостными головорезами, но и радушными соседями».

Кинг работал со множеством источников, в том числе архивами – например, библиотеки Колумбийского университета в Нью-Йорке и института Жаботинского в Тель-Авиве, Вад Яшем в Иерусалиме и Библиотеки Конгресса в Вашингтоне, в Национальных архивах в Лондоне и в архиве Одесской области. Автор готов верить уже разоблаченным мифам, вроде потемкинских деревень, но куда важнее его наблюдения, сближающие, например, клезмерское начало музыки Утесова и принципиальную бесконтрольность Одессы, ее бесконечную импровизацию.

Особый интерес вызывают страницы, посвященные румынской оккупации 1941-1944 годов. Этот период плохо изучен в советской и мировой историографии, мало кто занимался и деятельностью городского главы Одессы той поры Германа Пынти. Выходец из Бессарабии, до революции он служил в царской армии,  затем был городским головой Кишинева. Антонеску доверил ему Одессу, не зная Пынтю личного – и, вероятно, пожалел позднее об этом. Пынтя был против преследования гражданских лиц, выдавал евреям свидетельства о крещении, пытался смягчить жестокость военных, но в итоге мало в итоге преуспел в этом. После войны его судили в Румынии – еще один штрих в портрет Одессы, о которой Кинг пишет с трезвой любовью: «жестокая правда состоит в том, что город этот, как и все те, кто претендует на величие, разочаровывает не в меньшей степени, чем вдохновляет. Его чудовищные черты проступают не реже, чем самые благородные, и их куда больше, чем допускает легковесная версия прошлого Одессы».

Кингу удалось сохранить баланс между легковесным и чудовищным. Если бы в русском издании был именной указатель, это легко было бы понять, взглянув на список упомянутых имен. Но читать сам текст куда интереснее.

Алексей Мокроусов

Текст статьи впервые был опубликован в журнале "Лехаим" №11(259)

См. также: интервью с Чарльзом Кингом