MoReBo публикует текст из книги "Азбучные истины", которую Мария Голованивская составила для московского издательства Clever. Среди авторов статей - Сергей Гандлевский и Борис Гребенщиков, Татьяна Москвина и Фаина Гримберг. 

В русской картине мира деньги противоположны добру. Это понятие никак не связано с нравственностью, наоборот, за ним скрывается корысть, как будто низменные человеческие инстинкты. А добро — это самое что ни на есть бескорыстное действие, когда ты делаешь хорошее людям, иногда даже вопреки себе, своим интересам. Добро — это категория нравственная, одна из самых важных для нас. Но на самом деле тут есть диалектика. Ведь у слова «добро» есть и другое значение, сугубо материальное, вещественное: «честно нажитое имущество». Об этой диалектике и рассуждает писатель. От редактора.

Добром называют и вещи, и навоз, потому что им можно удобрить истощенную почву, чтобы на ней что‑то полезное выросло. Образование — это тоже добро, на котором можно вырасти.

Природа — это добро: и жизнь, и подаренное вам тело. Это ваша собственность, которая только ваша, и ее надо не разрушить, а сберечь, поскольку другой взамен никто уже не даст.

Деньги — это ни то и ни другое. Я увлекался нумизматикой в детстве и с тех пор помню, как в них исторически был заложен номинал, происшедший из натурального товарного обмена, где обменивался продукт на продукт сообразно вложенному в них труду и материалу. Так в идеале и монетки: золото — по весу и серебро — по весу. То есть в саму монету была заложена ее стоимость, монета была еще и вещью. Но уже в Античности появился так называемый электрон, сплав золота и серебра, выдаваемый за золото, прежде чем появились деньги медные. Археологи находят и каменные деньги величиной с колесо.

При царе — золото, серебро и ассигнации. При Советах иностранная валюта стала играть роль золота, некоторое время еще держалось серебро, пока ассигнации становились нашими деревянными. Больше всего у меня в коллекции было екатерининских пятаков — огромных медных монет, равных по стоимости серебряному легкому пятачку. Монеты эти очень ценились в послевоенном детстве для игры в «пристенок»*, и я умножал свою коллекцию, выменивая их на более редкие и ценные монеты. В школе мы проходили это по истории строчкой про знаменитые екатерининские медные бунты. Действительно, достаток становился тяжелым. Ломоносову платили телегу медных денег — привозили и ссыпали во дворе, поскольку он академик был, вельможа и такой ему был положен оклад. Он черпал ковшичком из кучи, направляясь в кабак. Известен анекдот про нашего академика Сахарова, который на голубом глазу набрал товару в «Березке»** и пытался расплатиться нашими деревянными: «Здесь же написано: обеспечено золотым запасом», — демонстрировал он купюру. Компактный мешочек, который кардинал передает г-ну Бонасье в «Трех мушкетерах», — это луидоры, золото, еще ХVII век, до ассигнаций.

Как не разменять единственный дарованный нам Богом золотой запас — здоровье и самое жизнь — по этому курсу?

Однажды судьба свела меня на телепередаче с одним преуспевающим экономистом. «Можете задать друг другу вопросы», — предложил ведущий. Мой визави не нашел что спросить у такого, как я. Я же нашел что: «Деньги — это стоимость или ценность?» Он ничего не ответил, а только посмотрел. Деньги провоцируют воровство — такова их природа. Вор — это тот, кто превращает ценность в стоимость. Так выродился и сам человек как биологический вид, расхищая Творение. А вор в уголовном смысле — это всего лишь предприимчивый человек, обирающий лоха, торопясь успеть разбогатеть за чужой счет не иначе как перед концом света. Так что, когда воруются лишь сами деньги, это еще не худшая экология, хотя для простого труженика обидно и досадно. В молодости надо успеть как можно больше сделать добра своему телу, потому что впоследствии все это пригодится голове. С возрастом, наоборот, надо как можно больше беречь голову, потому что однажды она потянет за собой слабеющее тело.

Мой призыв: от бодибилдинга — к брэйнбилдингу! Не перепутайте.