Политкорректность: дивный новый мир

Колонка редактора

Раньше политкорректностью пугали в связи с Америкой. Сейчас ее пора наступила и в России.

Автор - социолог, профессор высшей школы экономики - определяет ее так: "это идеология современной массовой демократии, служащая, с одной стороны, обоснованию внутренней и внешней политики западных государств и союзов, а с другой - подавлению инакомыслия и обеспечению идейного и ценностного консенсуса".

Лидером политкорректности Ионин считает США, но находит ее примеры и в других культурах. Например, в советской, причем 20-х годов: в качестве примера приводится, в частности, фрагмент пьесы Николая Эрдмана "Самоубийца". Вслед за Норбертом Больцем автор, пусть и с оговорками, утверждает, что "именно в марксизме политкорректность черпает импульс своего могучего развития".

Проявления политкорректности многообразны как сама жизнь. Трудно найти сферу человеческой деятельности, где бы не пытались воцариться ее принципы - будь то историческая память (например, сегодня требуется пропорциональное представительство изображений мужчин и женщин на военных памятниках, даже если женщины в той войне почти не участвовали) или университетский быт.

Науку политкорректность атакует со всех сторон. В итоге "ученый оказывается перед лицом трудноразрешимой дилеммы: ориентироваться ему в своей научной деятельности на иерархии идей или на бюрократические иерархии?".

Ионин разбирает проблему новых отношений между родителями и детьми, огосударствления последних. В последние годы наметилась тенденция по абсолютизации прав ребенка, это зафиксировано и ооновской "Конвенцией о правах ребенка". Автор скептически комментирует многие ее положения, например, о праве ребенка на свободу выражать свое мнение и связанное с этим право на поиск информации. В этом случае, замечает Ионин, родители теряют право на контроль за общением ребенка в интернете, его чтением и кругом общения. Можно только догадываться, к чему приведет такая либерализация прав.

А о том, к чему приводит введение в России ювенальной юстиции (не в узком, судебном, а в широком смысле слова), уже поняли многие участники антиправительственных выступлений. Сегодня их родительские права часто оказываются заложниками их политической активности. При первом удобном случае государство пытается под прикрытием органов социальной опеки оказать давление на матерей, обвиняя их в ненадлежащем исполнении родительских обязанностей и угрожая из разлучением с детьми.

Разбираться с такими коллизиями призваны СМИ. Но те давно живут параллельной жизнью. Ионин пишет о подмене понятий - вместо определения повестки дня СМИ заняты ее формированием. Из реальных проблем выбираются те, которые в данный момент политически или коммерчески выгодны. В качестве примера приводятся президентские выборы 1996 года, когда с экранов и из газет практически исчезла тема чеченской войны. Это было на руку лишь одному кандидату - Ельцину. Все это позволяет говорить о конструировании СМИ собственной реальности, в соответствии с собственными задачами и представлениями.

Вывод, к которому приходит Ионин, предполагает разные посдлествия. Принципы политкорректности - это европейские ценности, точнее, их часть. Европейская культура строится на органическом единстве составляющих ее ценностей. Становясь "культурой угнетенных, культурой меньшинств", при разделении она "теряет свою идентичность", политкорректность ее уничтожает.

Симпатии автора на стороне традиционных европейских ценностей. Весь вопрос в том, на чьей стороне симпатии нынешнего руководства России. Разговоры о ее особом пути, о положении между Европой и Азией, подразумевают лишь частичное следование европейским ценностям, если не полный отказ от них.

Практика правоприменения в России выглядит по-маккиавелиевски. Политкорректность выступает здесь в роли используемой в политических целях, ее лишают той оригинальности и невинности, что оправдывают многие издержки ее бытования за границей.