«Альфред Хичкок» Питера Акройда

Нетрудно догадаться, почему Альфред Хичкок привлек внимание Питера Акройда, учитывая, что автор вплотную исследовал жизнь Чарли Чаплина и историю Лондона во всем его историческом размахе.

Режиссер таких признанных классикой хитов как «Психо», «Окно во двор», «Птицы», «Головокружение», «На север через северо-запад» и др., родился в пригороде Лондона и начал ковать свою карьеру в студии Ислингтон у британского пионера кино Майкла Бэлкона. После смерти Хичкока в 1980 году в возрасте 80 лет, его популярность только возросла, как видно по списку монографий и публикаций, длинною в сто наименований, которые приводит в своей работе Акройд.

Это в чем-то поспешное новое исследование базируется на прямолинейном прагматизме режиссёра, оно продвигается по хронологии фильмов с самого начала и до смерти Хичкока. Одно из центральных мест в исследовании занимает образ Альмы Ревилл, которая к моменту встречи с Хичкоком уже была талантливым профессионалом в области монтажа и начинающим помощником режиссера. Хичкок женится на ней в 1926 году. Она стала неотъемлемой частью его успеха и человеком, без которого он не смог бы существовать. И это несмотря на то, что оба, как подчеркивает Акройд, в сексуальном отношении были друг к другу равнодушны.

Уходя в сторону от темы Альмы, обратимся к сюжетам Хичкока, которые, с точки зрения Акройда, опираются на несколько ключевых идей, а именно: страх, навязчивое состояние, и чуть меньше - на его увлечение так называемой «Блондинкой Хичкока», нежели чем сильными женщинами, которые разделяли его любовь к грязным шуткам.

Страх - постоянный рефрен его жизни. Сам Хичкок описывал, как иезуиты в черных мантиях во время его образования в католической школе вызывали в нем постоянный нервный трепет своей суровой дисциплиной, построенной на порке резиновыми ремнями. «Я был в ужасе от полиции, от отцов-иезуитов, от физических наказаний, от многих других вещей. Вот откуда растут корни у моих творений». Великий режиссер, конечно, мог приукрасить свои истории из жизни для достижения пущего эффекта, подчеркивает Акройд, однако автор, видимо, все же склонен принимать их за чистую монету. «У него была такая сильная интимная связь со своими собственными тревогами, что он бессознательно мог пробуждать чужие», -считает Акройд.

Бесспорно, Хичкок сделал карьеру на запугивании аудитории. Помимо всего прочего, есть немало свидетельств того, что он готов был вселять ужас – или хотя бы беспокойство - в звезд своих фильмов, если это помогало добиться от них требуемого исполнения роли. Типпи Хедрен, звезда «Птиц» и «Марни», была далеко не единственной среди тех, кого терроризировал Хичкок.

Но в руках Хичкока этот приём кажется скорее не методологией, но просто тактикой здравого смысла, к которым можно отнести и другие аспекты его творчества. Несмотря на то, что режиссер старался максимально уменьшить влияние на фильмы других участников съемочного процесса, чтобы передать публике именно свое видение, он все же отмечал скорее коммерческую, нежели художественную природу этой работы. Акройд рассказывает нам, что, когда внучка Хичкока поступила в киношколу, дедушка не смог помочь ей с написанием эссе о своих же фильмах, так как багаж знаний режиссера относительно академической теории арт-хауса был весьма ограничен.

Тем не менее, некоторые из наиболее интересных частей истории Хичкока пересекаются с европейским арт-хаусом. Уже в 1924 году его и Альму отправили на стажировку в Германию, чтобы набраться опыта у процветавшей в то время немецкой киноиндустрии, где работал великий Ф.В. Мурнау, снявший к тому моменту своего «Носферату». «От Мурнау я узнал, как рассказать историю без слов», - признается позже Хичкок. В Германии он изучил методы работы с камерой, а также эффект пугающего контраста света и тьмы. И это была не единственная его связь с развитой традицией европейского кино. В течение многих лет он тесно общался с режиссёром Франсуа Трюффо, и именно французы затем стали его первыми поклонниками, задолго до того, как британские кинокритики сошлись во мнении о величии Хичкока.

Киноману невозможно устоять перед некоторыми подробностями, содержащимися в этой книге. Режиссер часто снимал популярные по сегодняшним меркам хиты, которые в наше время воспринимались бы как низкобюджетное независимое кино, так фильм «Леди исчезает» был снят в Ислингтоне всего за пять недель. Всего же он снял 24 фильма за 13 лет к тому моменту, когда отбыл в Голливуд 1 марта 1939 года.

Акройд с грустью размышляет о возможных плодах сотрудничества, результатом которых могла бы стать так и не состоявшейся дружба Хичкока и Хемингуэя. Однако, есть и другие звезды, например, Грейс Келли, которая, мы уверены, крутила романы с партнёрами по съемкам. Источники вдохновения могут быть неожиданными. Замысел фильма «С севера на северо-запад», как рассказывает Акройд, начался со следующего замечания Хичкока: «Я всегда хотел снять погоню на фоне горы Рашмор" (гора, изображающая портреты четырёх президентов США: Джорджа Вашингтона, Томаса Джефферсона, Теодора Рузвельта и Авраама Линкольна – прим. пер.). Отличительной чертой Хичкока является способность найти какую-то абсолютно невзрачную деталь и акцентировать на ней внимание. Такой деталью можно назвать сцену в душе из фильма «Психо», которая осталась словно совсем не замеченной в книге.

Учитывая, что каждый из этапов жизни Хичкока сложно назвать скучным, нельзя не отметить, что Акройд все же довольно сжато изложил историю главного героя. Есть книги, в которых Питер Акройд проявляет себя гением деталей, однако в данном случае он слишком поверхностен.

Несмотря на довольно удачный слог, закрадывается подозрение, что книга была написана в спешке. Опусы начинаются с фокусов на улицах Лейтонстоуна и Лаймхауса в детстве или съемок «Птиц», хотя есть и другие весьма нелепые моменты. Уже во втором абзаце Акройд описывает зеленщика Уильяма Хичкока, отца Альфреда, как «торговавшего всем, от капусты до репы». А чем еще должен торговать зеленщик? Достаточно своеобразный словарный запас не впечатляет, особенно когда, например, словосочетание «погребальное пение» проскакивает два раза на трех страницах.

Несмотря на придирки, многих читателей скорее все-таки порадует погружение в жизнь великого режиссёра, описанную всего лишь на 259 страницах, а не на 800 – а именно столько понадобилось Акройду, чтобы уместить свою додуманную и вольно-пересказанную историю Лондона (окончание которой может вызвать у читателя сердечный приступ), или уместившийся в 1195 страниц труд о Чарльзе Диккенсе, который писатель выпустил четверть века назад. Тем не менее, акройдовский Диккенс считается «наиболее полным изложением, которое вряд ли скоро дополнится». Боюсь его «Альфреда Хичкока» ждет иная судьба.

Перевод с английского Алены Вагнер, стажера MoReBo (ф-т журналистики МГУ)