Рожденная свободной

В  книгу Светланы Василенко "Капустин яр", удостоенную Премии Фазиля Искандера 2021 года в номинации "проза", вошли как известные рассказы и повести - "Дурочка", "Суслик", "Шамара", - так и новые тексты, прежде всего эпическое повествование о родном городе - сердце "ядерного щита Родины", давшего название книге. 

Светлана Василенко  - одна из самых ярких и одновременно загадочных современных российских писательниц. Видимо, в силу ее необычного таланта критики не так часто обращались к ее текстам и всякий раз затруднялись с классификацией. В разные годы ее записывали и в когорту авторов «чернухи», и в приверженцы натуралистической школы, и в реалисты… Ее публикации в журналах привлекали внимание читателей и одновременно приводили в смущение аналитиков. Откликаясь на ее давние публикации, много лет назад уважаемый коллега обронил фразу, которая пошла гулять потом по сборникам и континентам – « женской прозы не может быть, потому что у женщин душа слишком близко к телу». Потом, кстати, критик всерьез  заинтересовался творчеством женщин, последние его книги несут несомненный отпечаток этого интереса.

Новая книга писательницы включает как ставшие уже знаменитыми, переведенные на многие языки рассказы и повести «За сайгаками», «Хрюша», «Дурочка», так и новые тексты, он дает возможность увидеть ее вселенную и оценить творческий метод во всей полноте.

«Я лежала в черной небесной ступи, и сквозь меня прорастали звезды, а с земли шел одуряющий запах полыни. Весь мир был кругл, огромен, черен и горяч, весь мир пропах полынью. Мир уничтожал меня и прорастал сквозь ненужное и тающее мое тело, чтобы оно слилось с ним, как змеи, суслики, ящерицы, и я берегла только глаза, еще не зная, зачем» (Рассказ «За сайгаками»). Корни травы и звездный свет – границы пространства прозы Василенко. Ее герои и героини  рождаются и взрослеют, мучаются и мучают других, любят и умирают в конкретных, предельно четко очерченных социальных, временных и географических обстоятельствах, и одновременно ­в мире вечном, в мире природы и космоса, подчас об этом не догадываясь, но неизменно неся печать этой высшей связи. Это в полной мере относится к Надьке-дурочке и ее  двойнику, юродивой Ганне из времен коллективизации из повести «Дурочка», и к лирической героине из «Города за ключей проволокой», практически ко всем. Натурфилософия прозы Василенко сочетается с магическим реализмом, который, пожалуй, точнее всего определяет ее метод в целом, который позволяет расширить пределы жанра, дать волю автору ввинтиться в глубь истории реальной, зацепить сказочный  и фольклорный сюжет, и, преодолев законы гравитации, взмыть, подобно дурочке-Надьке ввысь, к самой смелой мечте и мистической догадке о смысле нашего отдельного и общего существования.

Мир Василенко насыщен запахами, телесностью, болью, он погружает читателя в повседневную неустроенность провинциального городка, хранящего память о татарских и казачьих преданиях прикаспийских степей, о ранах гражданской войны и коллективизации, это жизнь на обочине советской цивилизации. Но одновременно – сердце военно-промышленного комплекса ядерной сверхдержавы. В городе за колючей проволокой – люди, которые мучаются и мучают других, делают ракеты, призванные уничтожить все живое. Эта дихотомия – убогость и величие, подчас меняющиеся местами, красота мира и ужас его неминуемого уничтожения, рациональное преобразование мира во имя светлых идей и торжество насилия как неизбежный результат – присутствует во текстах. Отчетливы и сквозные сюжеты, перетекающие из рассказа в повесть, трансформирующиеся в каждом новом тексте, высвечивающие новые грани и повороты.

Рассказ «Суслик», который после первой публикации в 1998 году поразил глубиной сочувствия ко всему живому, обреченному на гибель от рук человека, сегодня читается как философское предостережение, напоминание о никуда не исчезнувшей ядерной угрозе. Хотя ни слова о боеголовках  – пионеры травят хлоркой сусликов, заготавливают шкурки, и поливальная машина с отравой ничуть не похожа на атомную бомбу.

«Он выполз на божий свет мокрый, дрожащий, маленький, будто только родился у нас на глазах из чрева земли,- и застыл, очарованный.

Божий мир был цел и глядел на него.»

Сусликовые норы, последнее прибежище в случае ядерной зимы, возникают во многих последующих текстах, в замечаниях персонажей « Города за ключей проволокой» - только суслики останутся, все остальные погибнут…

Ощущение возможной близкой катастрофы, не мистической, а вполне понятной, осязаемой – непременная составляющая большинства текстов, вошедших в книгу.

Главная отправная точка многих произведений  (и, возможно - формирования писательницы Светланы Василенко ) - конкретные события,  далекое 28 октября 1962 года, Карибский кризис. « …на весь город  завыла сирена, мы, нашей круглосуточной группой в детском саду, сидели за столиками и ужинали. К сирене мы уже привыкли, она в тот месяц выла несколько раз по ночам, когда выла учебная тревога. Но сегодня она выла по-особенному.»

Детей выводят в степь – умирать, потому что в стратегический объект точно попадет американская бомба.

«Вся степь была усыпана детьми: их привезли из школ и детских садов. В темноте то тут, то там слышался смех, крик или разговор. Разжигать костер было нельзя, чтобы его не увидели со спутника американца. В темноте я расстелила свое пальтецо на земле. Мы легли с Наташей, укрывшись ее пальто и крепко обнявшись. Если нас ночью убьют, то вместе» («Город за колючей проволокой»).

Это реальное детское воспоминание определило обостренное ощущение хрупкости жизни, взаимосвязь всего сущего, от атома до космоса.

Писательница приезжает в родной город снимать кино («Город за колючей проволокой»). Ее с режиссером хождение по кабинетам, домам и улицам – это традиционный литературный прием, «хождение» в поисках  утраченного, поиск не только формального разрешения для съемок, но и ключа к пониманию недавнего прошлого, его тайных пружин, понимания причинно-следственных связей глобальных событий, поступков конкретных людей…  Капустин яр, город за колючей проволокой – сконцентрированный российский космос, с его многозначностью, разнонаправленностью, сочетанием несочетаемого, и с колоссальной энергетикой, не всегда проявленной и осознанной.

Проза Василенко кинематографична; «роман с кино», подтвержденный многими сценариями, продолжается в повестях «Дневные и утренние размышления о любви», и «Капустин яр», в которых каждый сюжет – законченная киноминиатюра, отточенная концентрация мысли и чувства.

Еще одна сквозная линия - мама, Мария Савельевна Василенко, которая присутствуют как главная героиня («Мама и парад Победы») или как неизменная собеседница во многих текстах. Взаимоотношение дочери и матери в отечественной прозе не самая разработанная тема, и Светлана Василенко  снова расширяет границы, отмечает тончайшие нюансы, постоянно возвращается к памяти о войне, о женщинах на войне, их судьбе. Мария Савельевна, прошедшая оккупацию, концлагерь, пытки, невнимание властей, была и остается свободной, даже в ее записке  в городскую администрацию с просьбой провести газ и воду  она сохраняет удивительное достоинство, она не просит – напоминает о том, что начальники могут помочь себе самим и сделать хорошее дело. Как, впрочем, и многие героини книги -  Шамара, Надька-Ганна, лирическая героиня «Утренних и дневных размышлений о любви»…

Бесконечная любовь к матери – источник силы, опора, не исчезающая с ее уходом.

Как и любовь к миру и всему сущему, они одной природы, в этом убеждает читателя автор.

Мир, в котором живут герои Василенко, трагичен и груб. Нет уверенности, что его спасет  разум или технический прогресс.

Но спасение придет, и оно, скорее всего, неизбежно. И не беда, что мы пока не понимаем, как и откуда.

Повесть «Дурочка» (автор определяет ее как роман-житие) - одно из лучших произведений современной русской прозы, в котором сошлись основные болевые точки времени, споров и художественного поиска. Главы повести, погружающие то в далекие годы коллективизации в Поволжье, то в будни военного городка за колючей проволокой, то в сказочную реальность фантазий «дурочки» и ее двойника, то ли реальной, то ли вымышленной юродивой-святой, завораживают ритмом, поэтической щедростью языка, «неожиданностью гармонии» и спрессованной энергетикой слова. Взмывающая в космос в финале повести «дурочка» Надька, которая рожает солнце и спасает  мир от ядерной зимы - вопреки всему и всем, – это не просто мощная метафора. Беззаветная  вера в торжество жизни над «геном смерти» (название рассказа, не вошедшего , к сожалению, в книгу), над распадом, самоубийственной враждой и злобой, побуждает задуматься над тем, как мало мы знаем о мире, в который пришли, как важно раздвинуть границы привычного знания, и оставаться свободными в этом поиске.

Светлана Василенко. Капустин Яр. Москва, Союз российских писателей, 2020.