Колонка редактора

Голландец Франклин Рудольф Анкерсмит – один из тех, с кем сегодня ассоциируется  само понятие  theory of history.  В свое время это направление бросило вызов господствовавшей до сих пор позитивистской парадигме мировой историографии, поставив под сомнение саму научную амбицию представить исторические феномены «такими, какими они были на самом деле». В ставших известными работах (таких как «История и тропология») Анкерсмит утверждал, что работа историка на самом деле обнаруживает гораздо больше общего с мастерством художника, чем с точным научным методом. А в историческом повествовании, по его мнению, место действия, во всем многообразии его деталей и неуловимых обычным глазом подробностей, оказывается куда важнее самого сюжета, основанного на последовательности событий. В «Политической репрезентации» объектом этого метода эстетической деконструкции становится уже не историография, а политика.

Прочным основаниям политики, этическим или опирающимся на естественное право, здесь противопоставляется постоянно меняющая свои формы история. Так же, как художественная репрезентация никогда прямо не связана с объектом, политическая репрезентация не основана, например, на прямом тождестве народа и правительства. В динамичной практике демократического представительства всегда присутствует то, что можно назвать «третьим голосом» политики. Этот на самом деле определяющий «голос» — и есть само взаимодействие, искусство компромисса, интеракция, на которой сосредотачивали свое внимание Макиавелли, Берк и Токвиль, и которую безнадежно упускали Руссо, Гегель и Маркс.

Все эти рассуждения сопровождаются увлекательными экскурсами, например, в наследие Фрейда (которого Анкерсмит считает последним теоретиком естественного права) или музыку Шуберта (в которой он обнаруживал аналогии с тем самым «третьим голосом»).

Удивительным образом, подобная провокационная эстетизация политики оказывается куда более надежным обоснованием современной либеральной демократии, чем ее прозрачные и твердые принципы, вызывающие к себе в наше время все меньше доверия.