Другая сторона

Колонка редактора

[…] Тема смерти как освобождения является одной из ключевых и в центральном произведении Кубина – романе «Другая сторона». Изданный в 1909 году, он до сего дня не стал настольной или хотя бы наполочной книгой для широкого читателя, зато нашел восторженный или, по меньшей мере, благодарный прием у нескольких поколений писателей и художников. Следы его влияния явственно ощутимы в «Процессе» и «Замке» Ф. Кафки, состоявшего в приятельских отношениях с Кубиным, в «Маскараде духов» Ф. Херцмановски-Орландо, «Волшебной горе» и «Докторе Фаустусе» Т. Манна, «Городе за рекой» Г. Казака и так далее. Почти во всех источниках, посвященных литературной деятельности Кубина, дословно повторяется одна и та же характеристика романа как «ключевого произведения литературного модерна». Правда, современники Кубина – в первую очередь те из них, что посвятили себя служению перу и кисти, – не были склонны к столь глобальным интерпретациям (что вполне естественно, так как они сами творили в русле модернизма и не имели, так сказать, взгляда со стороны). Одни из них видели в Кубине продолжателя традиций Гофмана и По как художников «ночной стороны» жизни, ставя его порой не только наравне с этими мастерами, но и выше их (Макс Даутендей: «Если бы я был журналистом... я заявил бы на весь свет, что с тех пор, как начал писать Кубин, Эдгар По все равно что умер в пеленках и не написал ни строчки»). Другие (например, В. Кандинский) рассматривали «Другую сторону» как отражение внутренних душевных проблем, как своего рода историю болезни автора, а такая точка зрения с логической неизбежностью ведет к психоаналитической интерпретации, низводящей писателя до уровня пациента. Наконец, после 1-й мировой войны получил распространение взгляд на Кубина как на ясновидца, с десятилетним опережением описавшего в своем романе «страшную войну, бесславное возвращение воинов на родину... наступление красных батальонов» (Эрнст Вилли Бредт).  

Кубин предпослал книге посвящение «Памяти моего отца», и это не случайно по меньшей мере в двух отношениях. Во-первых, в трактовке образа Патеры – сама фамилия которого образована от латинского «pater», отец – отразились противоречивые чувства автора к своему отцу, развивавшиеся от детской ревности к человеку, вносящему дисгармонию в его отношения с матерью, через безудержное восхищение, вскоре (после смерти матери) сменившееся ненавистью, к уважению и нежной привязанности в последние годы жизни отца. Во-вторых, его смерть в 1907 году явилась для Кубина сильнейшим ударом (даже по прошествии четырех лет он писал, что «до сих пор не оправился от этой потери») и, в конечном счете, послужила толчком к написанию романа. По свидетельству Кубина, в первые месяцы после смерти отца он не мог серьезно заниматься творчеством. Кризис миновал во время уже упоминавшегося путешествия в Италию (1908), где его охватила «лихорадочная потребность» рисовать. Однако по возвращении в Цвикледт он обнаружил, что не в состоянии сделать даже простейшего рисунка. «Такое со мной было впервые, и я не на шутку встревожился, ибо... испытывал невероятную внутреннюю потребность в работе. Чтобы хоть чем-то заняться, я стал придумывать и записывать одну увлекательную историю. Идеи сыпались ко мне словно из рога изобилия... и уже через 12 недель был готов фантастический роман «Другая сторона». […]

Олег Мичковский. Из послесловия к книге