В московском издательстве «Новое литературное обозрение» вышла книга под названием «Эвтерпа, ты?», которая посвящается балету русской эмиграции. Ее автор — известный литературовед и писатель Михаил Мейлах.

«Эвтерпа, ты? Куда зашел я, а? И что здесь подо мной — вода, трава, отросток лиры вересковой…» — это обращение Бродского к музе лирической поэзии и музыки тревожило автора книги, Михаила Мейлаха, по его признанию, сорок лет. Двухтомник о балете, музыке, живописи и театре русского зарубежья назван по этой цитате. Первый том полностью посвящается балету, в нем более семидесяти интервью, в основном с живущими в эмиграции танцовщиками и около двадцати статей автора. Часть из них была опубликована в российской прессе девяностых-двухтысячных, когда в России состоялись гастроли труппы Баланчина, состоялись спектакли Ролана Пети и Джона Ноймайера, интервью с которыми также вошли в книгу. Другие темы и фигуры книги: «Русские балеты» в Европе и Америке после революции; Нуриев, Барышников, Наталья Макарова. Михаил Мейлах известен прежде всего как филолог и философ, один из самых авторитетных исследователей творчества обериутов.

— Что же подвигло вас писать о балете? Возможно, автор — классический балетоман, осмеливаюсь так сформулировать вопрос?

— Я не люблю этого слова — «балетоман», в этом есть что-то психиатрическое. Я просто любил всегда балет, с детства меня водили. И знаете, балет как-то пронзает. Я потом это наблюдал у своих собеседников, как они становились танцовщиками. Вот есть пять девушек-индианок, которые стали замечательными балеринами, вот две сестры — Толчиев, потом одна из сестер — Мария Толчиев — была женой Баланчина, Марджори Толчиев — жена Скибина, русского танцовщика, танцевала в Парижской опере. Это были девушки-индианки, которые никогда в жизни не видели балета, и когда русские балеты «Монте-Карло» путешествовали по американской глубинке, они увидели спектакль и поняли, что они должны быть балеринами.

— Кто из ваших собеседников оказался для вас самым интересным или, может быть, самым трудным в разговоре?

— Всех люблю, всех обожаю. Поскольку их так много, то, естественно, на разных уровнях происходили эти беседы, на разной степени доверия. Вот есть танцовщики-интеллектуалы, как Барышников или Гелентесмар, есть люди, так сказать, простые, и в этом тоже их прелесть.

— Михаил Борисович, вы не боитесь, что историки балета будут очень ревниво относиться к вашей книге, искать в ней недостатки?

— Ну, давайте вспомним первую главу «Евгения Онегина», которая кончается тем, что он ее отправляет, так сказать, «снимать заслуженную дань — кривые толки, шум и брань». Пока вроде бы ничего такого не наблюдается. Правда, меня уже обвинили в одной рецензии в том, что я недооцениваю всей глубины балета Баланчина «Симфония дальнего Запада». Надо сказать, что это балет, так сказать, китчевый, балет, что называется, пользуясь советским жаргоном, на историческую американскую тематику. Баланчин должен был по контракту ставить десять балетов в год. Кто здесь ставит десять балетов в год? И как Ахматова говорила про Блока, у великого поэта есть стихи великие, средние и плохие. Так что не надо делать культа ни из чего.

Михаил Мейлах действительно не делает культа не из чего: ни из советского балета, который, по его мнению, провинциализировался на десятилетия из-за «железного занавеса», ни из современного состояния трупп Большого и Мариинского театров. Культ, пожалуй, в книге один — это культ памяти.

Самый авторитетный балетный критик России Вадим Гаевский в интервью Радио Свобода сказал об особенностях книги Михаила Мейлаха: «Отчасти это энциклопедия русского зарубежья, безусловно. В форме не интервью, а разговора за чайным столом. Разговоры, которые ведут очень старые, наполовину забытые люди, наполовину просто неизвестные люди, которые вспоминают, рады вспомнить свою молодость, свою жизнь в искусстве, как сказал бы Константин Сергеевич, и вспоминают иногда то, что вспоминать вообще страшно, — свое детство. Самое страшное, самое драматичное и самое интересное, что есть в книге, — это истории их побегов из России сразу после революции и истории их возвращений к жизни. Поколение, которое не дало себя уничтожить, сумело как-то ожить там, где тоже было очень трудно. Когда читаешь подряд много историй, то понимаешь, что судьба действительно трагическая. Это часть дворянского поколения, вышибленного из России. Да, это произвело большое впечатление, их разговоры об искусстве, они часто очень наивны. Они вообще старомодные дамы и господа в целом, но они научились хранить память, помнить язык. И главное, что они научились помнить своих учителей».

Так считает старейший балетный критик Вадим Гаевский. А сама презентация книги Михаила Мейлаха об истории балета русской эмиграции вызвала некоторый ажиотаж в фойе Новой сцены театра. За автографом к автору стояли и балетные критики, и танцоры, и филологи, и журналисты.