Жан-Кристоф Аттиас: «Нет одной Библии, есть несколько Библий»

В книге «Иудеи и Библия» (издательство Файяр/Fayard) историк идей и специалист по еврейской философии Жан-Кристоф Аттиас намерен рассеять заблуждение, что Библия была основополагающей книгой иудаизма.

Le Point: «Иудеи и Библия» - разве связь не очевидна?

Жан-Кристоф Аттиас: На самом деле нет. Мы должны избавиться от заблуждения, что Библия была «книгой-основой» иудаизма. Конечно, в Библии изложены история «избранного народа» и учение Моисея, исповедуемое иудеями. Библия занимает центральное место в их культуре. Но их связь с Библией проявляется неустойчиво и неоднозначно. Иудаизм развивался «вплотную» к Библии, но иногда - вопреки ей…

И, следовательно, можно «отнять» Библию у иудеев?

Христиане мечтали об этом. С первых лет Церкви они пытались навязать иудеям роль лишь носителей Ветхого Завета, глубинный смысл которого был скрыт от них. Иудаизм ответил на этот вызов, сосредотачиваясь на другом своде – Талмуде, в котором вплоть до конца V века собирались дискуссии многих поколений раввинов, мастеров устной традиции. Можно сказать, что без Библии иудеи не могут быть иудеями, но и с одной только Библией они тем более ими не будут…

Но какой из этих двух сводов главнее?

Они неотделимы. Однако устная традиция, Талмуд, имеют явное преимущество. Намерение постичь иудаизм только через Библию несет риск заблуждения. Когда марраны, потомки насильно обращенных в христианство евреев в средневековой Испании, попытались в XVI и XVII вв. таким образом вернуться к иудаизму, у них на руках зачастую была лишь Библия. Тем из них, кто оказался в Амстердаме или Салониках, пришлось столкнуться с тем – для многих это оказалось шоком – что иудейское учение гораздо шире буквы Писания.

Почему тогда свитки Торы с Пятикнижием окружены таким почитанием?

Тора – это закон Моисея, это слово Бога. Но это также предмет, почти что одушевленный, с которым поддерживают сильную, даже физическую связь. Важный момент утренней субботней службы в синагоге, помимо самого чтения вслух нескольких глав из Пятикнижия[1],  - извлечение из ковчега свитка для чтения, его пронос от ковчега к возвышению, его торжественное предъявление верующим. Это Библия-объект – его почитают, на него смотрят с благоговением, к нему прикасаются, его целуют. И, конечно же, слушают, но понимание содержание уже не принципиально, чтение идет на иврите.

Иудаизм преодолел столько страданий благодаря как общедоступности своих ритуалов, так и интеллектуализму своих ученых.

Но почему же вы пишите, что Библия – «отсутствующая книга»?

Потому что нет одной Библии, есть несколько Библий. Библия – это собрание книг, библиотека, которой каждая религиозная традиция – иудейская, католическая, протестантская и т.д. – распоряжается по своему усмотрению. Библия в единственном числе, Книга с большой буквы, пленяющая нас, - прежде всего плод средневекового христианства. Для иудеев процесс унификации не может быть завершен никогда. Часто на иврите Библию называют «восемьдесят книг»!

Которые не равноценны…

Разумеется. Если Пятикнижие в иудаизме обладает абсолютным авторитетом, два других раздела Библии, Пророки и Агиографы[2], не могут претендовать на подобный статус. Некоторые книги, Песнь Песней или Книга Эсфири, достаточно поздно и не без сопротивления были включены в канон. Например, в Книге Эсфири Бог даже не упоминается! Что касается Песни Песней, то ее спасает только аллегорическое прочтение, как, например, у Рабби Акивы, в I-II вв., который истолковал мирской, по сути, призыв к любви как описание отношений между Богом и его народом…

Но как объяснить огромное влияние этого свода? Вас почитать, так это не очень великая книга: неясность, несогласованность, противоречивость…

То, что представляется уязвимым местом, может оказаться ключом к пониманию ее успеха. Каждому новому поколению Библия дает достаточную свободу адаптации и нового прочтения. Конечно, ее часто превозносят и как литературный памятник. И для многих неверующих это своего рода средство причастности, средство связи с ней. Но не будем обманываться. Для раввинов Библия совсем не «Одиссея». Ее формальная незавершенность – доказательство ее достоверности. Бог не может быть поэтом: поэты врут, Он же, Бог – говорит истину…

Согласно Библии, Бог дал евреям Ханаан. Сегодня многие усматривают в этом обоснование не только создания Израиля, но также и развития колоний…

Сионизм, зародившийся в конце XIX века, сделал Библию национальном манифестом, документом на право собственности. Он предполагал найти в ней ценности, утраченные евреями в изгнании: национальное чувство, прикрепление к земле, мужественный и воинственный идеал, нейтрализованный раввинской традицией. Такое прочтение избирательно и служит определенной задаче, оно имеет право на существование, но к нему одному не может быть сведена Библия. Оно дает больше аргументов тем, кто пытается найти в Библии предлог для обвинения в «шовинизме» и жестокости, которые она якобы выражает, чтобы сделать из этого поспешные выводы о евреях и иудаизме.

Это объединяет ее с Кораном…

Да. И жесткая критика, которую наши скорые на суд антиклерикалы адресуют обеим книгам, также мало основательна, как и политические труды радикалов любой масти, религиозных или нет. Все они - интегристы в прямом значении слова и пренебрегают веками толкования, составляющим достояние религиозных традиций. Иудаизм не останавливался в обновлении своего прочтения Библии, стоя лицом к вызовам, брошенным христианством, философией, арабской наукой, современностью. Он часто приспосабливал для этого оружие противника, это – символ открытости.

И именно поэтому отношения иудаизма с Библией были иными, чем в христианских странах или в исламе?

Ситуация везде была разной. Мусульмане, в противоположность христианам, никогда не настаивали на исключительных правах на Библию, и иудеи, жившие среди них, могли сделать ее основным инструментом повышения собственного авторитета. У мусульман был Коран и арабский язык, у евреев - Библия и иврит.

Но всегда ли речь в ней идет об одном и том же Боге?

Бог Библии многолик. Часто он - бог сострадающий, но порой бывает богом мстительным и жестоким. Несомненно одно: ничто не дает думать, что этот бог мог быть кем-то иным, кроме отца. Но бог Библии не совсем иудейский бог. Раввинская традиция умела потесниться, чтобы дать место другому лицу божества, Шхине, «присутствию»:  женскому началу, разделяющему страдания своего народа, следующему за ним дорогами изгнания. Бог, конечно, андрогин, но все-таки женское начало в нем всегда подчинено мужскому…

Библия – книга мачистская?

Верующие люди обоих полов могут сегодня усмотреть в ней такой подход. Однако двери для толкования всегда открыты. И исповедующие иудаизм женщины, особенно в Северной Америке, могут войти в них в поисках возможных «анти-традиций», которые позволят ниспровергнуть патриархальную направленность текста… В этой сфере французский иудаизм, в основном средиземноморского происхождения, был менее затронут реформаторскими течениями, которые сильно изменили современный иудейский мир. Но, к счастью, сейчас ситуация начала меняться, и в это можно рассматривать не только как символ.