Ярость букеровского лауреата

Иногда создается впечатление, что «величие» Салмана Рушди в значительной степени обусловлено последствиями фетвы аятоллы Хомейни от 1989 года. То, что его самый знаменитый роман наверняка никогда не будет издан в России, то, что обладатель «Букера на все времена» никогда не получит самой престижной, Нобелевской премии, придает Рушди особую завлекательность. Его переводят и издают постоянно, вот появилась и «Ярость», роман вышедший на языке оригинала в 2001-м году.

В «Ярости» Рушди разбирается с Соединенными Штатами и это самый «американский» роман Ахмеда Салмана. Его герой, выходец из Индии, профессор Малик Соланка, в котором угадываются многие черты автора, а также видно и биографическое сходство, философ и – философия само по себе не кормит! – кукольник, деятель шоу-бизнеса, пытаясь избавиться от преследующих его фурий, бросает семью, бежит из Лондона в Нью-Йорк. Тут автор создает для Соланки сюжетные перипетии, герой втягивается в дело о серийных убийствах, к нему постель попадают молодые и красивые женщины, вокруг раскрывается новая, прежде, в старой доброй Англии неизведанная жизнь. Да, профессор не академический сухарь. Создав знаменитую Глупышку, куклу, основу популярного теле-шоу, ощутив, что потенциал Глупышки исчерпан, Соланка оказался на распутье, с которого его подхватывают предприимчивые молодые американцы. Только оставив зеленоглазую Милу Мило, дочь сербского писателя, избывавшую комплексы сидением на коленях (не только, конечно…) у героя романа, Соланка встречает неземной красоты соотечественницу, увидев которую все мужчины впадают в ступор. А тут ещё приступы ярости, ярости клокочущей внутри профессора, корни которой раскрываются ближе к концу романа, когда отыгран и оставлен вариант, будто серийным убийцей был сам герой, якобы в беспамятстве от ярости убивавший красоток из высшего общества.     

Рушди, через своего героя, ищет ответ на вопрос – что находится в центре, что движет сущим? Его ответ, полученный опять же таки через героя, однозначен: «Жизнью движет ярость. Ярость сексуальная, лежащая в основе Эдипова комплекса, скрытая в политике, в магии, в звериной жестокости, — заставляет нас достигать заоблачных высот или опускаться на невообразимые глубины. Фурии, воплощение ярости, порождают миры, даруют нам вдохновение, свежесть мысли, страсть, но также насилие, боль, абсолютное разрушение, вынуждают наносить и получать удары, от которых нельзя оправиться. Фурии преследуют нас. Танцуя танец ярости, Шива разрушает, но одновременно и творит мир. Цивилизуясь, мы учимся скрывать. Прячем в себе опасное животное, страстное, сверхъестественное, саморазрушающее, сметающее все на своем пути божественное начало, способное заново сотворить мир. Мы возносим друг друга на высоты радости. И рвем друг друга на части».

Двойственность мира, двойственность героя – вот тема «Ярости». Да и сам автор все время оказывается между элитарной литературой и литературой остросюжетной. Он одинаково чужд – если попытаться приладить Рушди к отечественному читателю, - и так называемой «продвинутой» литературе и той, которая всё ещё использует старые, побитые молью формы. Его герои слишком личностны, их волнуют и они говорят о таких проблемах, о которых герои отечественных книг, не то чтобы помалкивают, а даже и не способны осознать. Так, переходя от глубоко личного, интимного, к общему, социальному, Рушди удивительным образом создает остросюжетную высокую литературу, само существование которой вроде бы считается невозможным.  

Полный раздрай окружающего мира – хорошо ещё, если вызван он неким переходным периодом, гранью веков, сменой технологий, - преодолим лишь такими творческими людьми, как герой «Ярости». Профессор Соланка, философ и художник, способен облечь философию в занятные и внятные истории, способен создать и рассказчика, в уста которому он их вкладывает. Структура жизни выстраивается не через биологическое и не через эротическое, не через идеи и концепции, а посредством рассказа внешне простых историй. Так литература формирует мир, а какая она и какова её аудитория – это зависит от качества рассказчика. Рушди – хороший рассказчик.