5 декабря закончился одиннадцатый премиальный цикл литературной премии «Букер — Открытая Россия». Чек на $12 500 спрятал во внутренний карман парадного пиджака московский писатель Олег Павлов — самобытный бородач тридцати двух лет; статус лучшего романа 2002 г. закреплен за его повестью «Карагандинские девятины». Свой выбор сделали В. Маканин (председатель жюри), Т. Бек, А. Волос, С. Городницкий и В. Лукьянин. Скандала не произошло — роман «Лед» Владимира Сорокина премию не получил. Не стал лауреатом и Сергей Гандлевский, которому многие прочили «Букера». Прочие участники шорт-листа — «Лечение электричеством» Вадима Месяца, «Синдром Фрица» Дмитрия Бортникова, «Любовь к отеческим гробам» Александра Мелихова — играли роль статистов и всерьез как претенденты на получение премии не рассматривались. «Карагандинские девятины» — третья часть армейской трилогии «Повести последних дней»; первые два произведения называются «Казенная сказка» и «Дело Матюшина». Все три текста опубликованы под одной обложкой еще в 2001 г. издательством «Центрполиграф» тиражом в 6000 экземпляров. «Девятины» есть «остросоциальная проза»: прихотливо, почти в сказовой манере, изложенная история солдата-призывника Алексея Холмогорова, вынужденного участвовать в организации похорон другого солдата, погибшего при довольно странных обстоятельствах. «Подле лазарета паслась похожая на коровенку машина со вздутыми боками, жующая потихоньку бензин»; «караульные добрели шинельками, привыкали к исподнему белью»; «гробовых дел мастер заглянул в кузов, с минуту побыл там наедине с покойником и, пройдя с десять шагов обратно до сарая, обронил всерьез с понятной только самому укоризной: «Усушился». Павлов сочиняет густую, маслянистую, утыканную колючими метафорами прозу; это угрюмый социальный экзистенциализм в семидесятнических интонациях. Все его тексты — это попытка доказать, что «лагерная» литература (Солженицын, Шаламов) с ее «языковыми расширениями» и социальным пафосом не умерла вместе с общественным феноменом, ее породившим; что эта травма вовсе не излечена шоковыми обстоятельствами новейшего времени, но вполне еще актуальна и, главное, занимательна как сюжет для литературного произведения.

Для постороннего наблюдателя павловская проза чрезвычайно многословна и скучна; через нее невероятно трудно — потому что непонятно с какой стати — продираться. «Девятинам», при всех их метафорах и заковыристых словцах, ужасно не хватает легкости, искрометности, грациозности. Это так же скучно, как зубная боль, мучающая каких-то людей, с которыми, хоть умри, нет никакой возможности себя идентифицировать. «Карагандинские девятины» — типично букеровский текст: семидесятнический, «проникнутый социальным пафосом», умело сконструированный, но неудобный для чтения. «Букер» считается сферой влияния толстожурнального истеблишмента; премией занимаются профессионалы, чья репутация сложилась как минимум в конце 80-х. Это люди, для которых главными современными писателями были и остаются Искандер, Маканин, Солженицын, Войнович, Владимов. Главная функция букеровского комитета — искусственная петрификация литературного процесса; консервация советско-диссидентской семидесятнической литературы в качестве непревзойденного образца. Писатель  В. Сорокин, отказываясь принимать участие в церемонии награждения, назвал русский «Букер» «плодом, сгнившим еще в утробе матери».

В 2002 г. следует еще раз поаплодировать последовательности (и твердолобому упрямству) «букеровских старцев». Им снова удалось показать, что их «железный занавес» по-прежнему непроницаем и за ним функционирует особый мир. Это мир «Букера» — в котором нет и никогда не будет Пелевина, покемонов, Гарри Поттера и Проханова. Выбор Павлова — блистательный ход букеровских старцев: с одной стороны, их новый лауреат молод биологически и не позволяет списать все это мероприятие на причуды потенциальных клиентов гериатрического отделения; с другой — является почтительным продолжателем советско-диссидентской линии литературы. Плохо то, что когда-нибудь среди букеровских старцев появится свой «горбачев», который сдаст все это мероприятие даже не Пелевину, Сорокину, Постнову или еще кому-то из хороших, но «небукеровских» авторов; этот «реформатор» — а они всегда рано или поздно возникают — обеспечит лауреатство не просто скучному, но и в самом деле плохому писателю — вроде Сергея Сакина или Дарьи Донцовой. Вот это будет в самом деле жалко; Букеровская премия все-таки.