Проблема преподавания религии в государственных американских школах остается нерешенной по сей день. Авторы Первой поправки к Конституции США обошли вниманием этот вопрос, и он по-прежнему, наряду со многими другими вопросами взаимоотношений церкви и государства, не получил ответа. В 1947 году Верховный суд начал предлагать нации ответы на этот вопрос; в 1960-е и последующие годы — все быстрее и определеннее. Теперь же, увы, к тем решениям часто сводится любая дискуссия о юридическом значении проблемы религии в школе. Словно до них никакого разговора по существу не велось.

Стивен Грин в своей прекрасной книге пытается преодолеть это ложное представление, обратившись к эпохе, долгое время считавшейся каким-то мрачным средневековьем в истории церковно-государственных отношений в Америке, к девятнадцатому веку. Грин сдержанно указывает на то, что многие аспекты проблемы, вызывающие разногласия и представляющиеся нам современными факторами культурной войны, имели предпосылки в спорах и дискуссиях, которые велись в девятнадцатом веке. Наши полемики о религии и образовании, не повторяя в точности прошлые, тем не менее продолжают тот же разговор — разговор, который к досаде одних и вящей радости других все никак не подойдет к концу.

Грин рассказывает о расцвете в начале девятнадцатого века «внеконфессионального» образования — такого метода обучения, при котором упор на чтении и толковании Библии делался не с целью внушить протестантскую доктрину, но заложить основу республиканских ценностей — активной гражданской позиции и твердых нравственных принципов. Завоевания внеконфессионального подхода, начиная с инноваций педагога и общественного деятеля Хораса Манна и заканчивая юридическим утверждением этого подхода по результатам нескольких судебных дел, Грин описывает как Пиррову победу для сторонников государственного образования на основе христианской идеологии: учитывая, какие формы приняло преподавание религии, происходил постепенный отход от конфессионального корня, пока наши возделыватели культуры не почувствовали, что от него можно и вовсе избавиться.

Грин отмечает, что внеконфессиональное образование воспринималось как крайне важный для общества этап в «окультуривании» различных меньшинств, упорно не желавших признавать особый протестантский республиканский путь. Также оно помогло привлечь государственные средства на новый гражданско-дидактический проект и одновременно запретить финансирование «конфессионального» — эвфемизм для католического — образования. В дальнейшем запрет на финансирование религиозных школ проник в конституции многих штатов в виде так называемых «Поправок Блейна» (Джеймс Дж. Блейн, именем которого они названы, спикер Палаты представителей в конце девятнадцатого века и кандидат в президенты на выборах 1884 года, был категорически настроен разобраться с проблемой религии в школе), антирелигиозный и антииммигрантский пафос которых, по утверждению Грина, был подлинным, но не всеобъемлющим. Неуклонно прочерчивая траекторию секуляризации средней общеобразовательной школы, то тут, то там Грин делает попутные замечания (воскресная школа появилась как реакция приверженцев светского образования на жалобы об отсутствии уроков богословия в течение недели).

Но наибольший интерес для Грина представляет Реконструкция 1869-1876 годов. Рассказ о «Войне за Библию в Цинциннати» того периода — самый яркий фрагмент его книги. Конфликт в этически и религиозно разнородном Цинциннати разгорелся после предложения объединить католические и государственные средние школы при условии прекращения ежедневного чтения Библии. Предложение вызвало настолько сильное недовольство со всех сторон, что его пришлось отклонить, но вопрос о чтении Библии в государственной школе послужил поводом для ожесточенных и часто переходящих все границы позволенного споров сторонников теории превосходства граждан, родившихся в стране, над иммигрантами, протестантов, светских мыслителей, евреев, католиков и многих других. Стоило школьному совету Цинциннати одобрить с незначительным перевесом голосов исключение чтения Библии из программы, как незамедлительно последовал иск, и в должное время дело было передано в Верховный суд Огайо. В своем решении суд не поскупился на высокую риторику и поддержал право совета исключить чтение Библии, а также отвергнул утверждение, что христианская этика в какой-либо мере повлияла на конституцию штата Огайо.

«Правовое христианство, — провозгласил судья Огайо Джон Уэлш, — это солецизм, несовместимость понятий».

Превознося это судебное решение и называя эмоциональное заявление Уэлша воплощением «ценностей, утвержденных Первой поправкой», Грин немного торопится. Все-таки это решение суда штата Огайо касается только толкования конституции штата, и фактически оно означает не то, что конституция Огайо запрещает чтение Библии в школе, не говоря уже о примере, иллюстрирующем отделение церкви от государства, но то, что суд полагается на суждение школьного совета. Действительно ли «ценности, утвержденные Первой поправкой», требуют отделения и предполагают такого рода строгий запрет на финансирование, какой, по утверждению Грина, оспаривается и в наше время. В 1873 году предложение ввести какой-либо универсальный религиозный принцип на федеральном уровне показалось бы немыслимым любому судье, разбиравшему местные стычки. Однако, Грину удается эффективно и проницательно использовать весь сюжет — от первой искры муниципальной полемики до относительно спокойной развязки, последовавшей за решением суда. Вопрос о религии в школе ставился, обсуждался, муссировался, вокруг него разгоралась борьба, велись дебаты, и наконец высший суд штата вынес умеренное постановление, никак не повлиявшее на дальнейшую дискуссию в обществе.

В отличие от Огайо девятнадцатого века, мы почти 65 лет знакомимся с суждениями Верховного суда страны о том, что подразумевает пункт о запрещении конгрессу издавать законы, учреждающие государственную религию. Некоторые из этих соображений принимались как предпосылки к окончательным общенациональным ответам на вопрос о религии в школе, многие из них не принимались. Но поражает то, что со времен Реконструкции и до 1947 года — почти за восемьдесят лет — этот вопрос ни разу не поднимался в Верховном суде. Не было вынесено никаких постановлений, не были достигнуты ни своевременные, ни долговременные договоренности. Вопрос обсуждался по всему Союзу на местном уровне — и дискуссии эти были то цивилизованными, то горячими, то убогими, то глубокими — но оставался нерешенным.

Книга об этом умалчивает. Грин искусно изображает дебаты, которые велись по поводу религии в школе в девятнадцатом столетии, «когда американцы максимально приблизились к тому, что можно назвать общенациональным разговором о значении религиозных положений конституции». Но полагая, что Верховный суд — это только очередной голос в этом разговоре, Грин недооценивает его уникальную роль как общественного института и его значение для дискуссии. Хотя, возможно, он прав в том, что разногласия девятнадцатого столетия определили декорации, в которых развернулись решения Верховного суда относительно упомянутого Пункта конституции в двадцатом столетии: актеры, как правило, не просто говорят. Они декламируют. И громогласные речи в Верховном суде, по контрасту со скромными выступлениями судов штатов и других местных актеров, преобладают в общенациональном разговоре о ключевых понятиях конституции совершенно иным образом, чем описанное Грином многоголосье. С Верховным судом особо не поговоришь. Ему можно задать вопрос. Он ответит. И в своем ответе он часто претендует на некое однозначное решение вопроса. В этом отношении он ошибается: противостояние не прекращается, и суть проблемы настолько сложна, что Верховный суд, как и любой другой общественный институт, не в состоянии ее разрешить. Тем не менее разговор о конституции строится исключительно вокруг заключений Верховного суда.

Конечно, этот разговор стоит многого — например, затягивания явных несправедливостей по отношению к слабым и беспомощным, поскольку местные участники дискуссии могут прийти к спорным выводам. Возможно, мы достигли такого этапа, когда американцы больше не способны говорить о религии в школе и не нести при этом чрезмерные, по общему мнению, потери. В этом случае можно, несмотря ни на что, надеяться, что Верховный суд в итоге использует свое первоочередное право. Но если решение Верховным судом вопроса о религии в школе представляется благоприятным развитием событий, оно также будет означать недвусмысленное отступление от старой, более расплывчатой модели общественного диалога и гражданской активности, которую так хорошо изображает и так убедительно хвалит Грин.

Марк О. ДеДжиролами является адъюнкт-профессором юридического факультета университета Сент-Джонс. Его книга «Трагедия и история: особенности свободы совести» вышла в издательстве «Harvard University Press».