Пикассо – творец и разрушитель

Колонка редактора

Искусству Пикассо было свойственно, в первую очередь, удивлять — и я не переставала изумляться все годы, что работала над этой книгой. Как и многие представители моего поколения, я с юности считала Пикассо самым выдающимся, самым притягательным, оригинальным, многоликим, влиятельным, самым чарующим и, без сомнения, самым идеализированным художником двадцатого века. После того, как я провела целый день на его выставке в Большом дворце в 1980 году, я бродила по улицам Парижа, словно физическая нагрузка была мне необходима, чтобы впитать безграничную энергию, наполнившую меня после просмотра почти тысячи произведений Пикассо — картин и рисунков, скульптур, гравюр и керамических изделий. Так для меня подтвердилась легенда о Пикассо, чародее и волшебнике; но на фоне восторга, очарования и полнейшего физического истощения она вызывала у меня смешанные чувства.

Два года спустя я начала работать над этой книгой. Через пять лет, сделав для себя бесчисленные открытия, я поняла, что Пикассо из той легенды был не более чем плодом воображения по сравнению с человеком, которого я узнала и чей портрет попыталась воссоздать на последующих страницах. Я испытывала чувство, которое так точно описал Генри Джеймс, — я словно бы оказалась лицом к лицу с «алмазом, сверкающим и твердым... Он мерцал и играл, сливался воедино, и там, где сейчас взгляду представала сплошная поверхность, в следующую секунду открывалась одна глубина»[1]. Пикассо казался то величественным гением, то, всего лишь мгновением позже — садистом и манипулятором. Жизнь, полная страсти — к живописи, женщинам, идеям, — через короткий миг представлялась историей человека, неспособного любить, соблазнителя, который не искал любви, не стре-мился к обладанию, но жаждал уничтожить все, к чему прикасался. «Видно, — сказал он однажды, — меня так никто и не полюбит до самой смерти»[2].

Сама суть его жизни состояла в борьбе между инстинктами творца и разрушителя, и эта борьба положена в основу этой книги. Пикассо-творец широко известен миру, его художественная плодовитость почти стала мифом. Его видение и созданные им образы оставили неизгладимый след не только в мире искусства, но и во всей истории XX века. В то же время за Пикассо-разрушителем тянется цепь трагических событий. Самоубийства его второй жены, внука и Мари-Терез Вальтер, его любовницы на протяжении долгих лет; физическое истощение первой жены; нервные срывы Доры Маар, блестящей художницы и возлюбленной Пикассо времен «Герники» — и это лишь часть ужасающего списка жертв среди тех, кто столкнулся с разрушительной силой его характера. Многие примеры, хоть поначалу мне и трудно было в них поверить, неожиданно обнаруживались в ходе сотен интервью, взятых мной и моими помощниками в Париже, Барселоне, на юге Франции и всюду, где мы могли найти людей, знавших Пикассо при жизни. Кто-то из них не питал иллюзий в отношении художника, а кто-то ненароком открывал нам факты, обнажавшие темную сторону его гения.

Значимость фактов отрицать нельзя, но сами по себе они не составляют жизнь или биографию. Вместе их связывают убеждения, чувства и идеи, которые, осознанно или неосознанно, к лучшему или к худшему, формируют взгляды автора биографии на жизнь и на мир; я всегда старалась осознанно подходить к этому вопросу. Я писала о жизни Пикассо, руководствуясь его высказыванием, которое обнаружила на страницах одной французской книги. Я перевела его и держала в рамочке на столе до тех пор, пока мне не стало казаться, будто эти инструкции адресованы лично мне: «Важно говорить о человеке так, будто ты его рисуешь. Вкладывая себя в работу, ты остаешься самим собой — и тем ближе становишься к истине. Хуже всего — быть отстраненным, не испытывать ненависти или уважения, пытаться рас-твориться. В тексте должен быть ты сам, и для этого нужна смелость. Только в этом случае из него выйдет что-то дельное»[3].

Арианна Хаффингтон

(фрагмент предисловия)

[1] Г. Джеймс, «Послы». (Перевод М.А. Шерешевской.)

[2] Gilot and Lake, Life with Picasso, p. 47. Франсуаза Жило. «Моя жизнь с Пикассо». (Здесь и далее цитируется русский перевод Д. Вознякевича, в ряде случаев были сделаны уточнения.)

[3] Parmelin, Voyage en Picasso, p. 182.

См. также: 

Фрагмент книги

Именной указатель к книге