Как это случилось в Америке
Джона Голдберг – известный сорокатрехлетний американский журналист консервативного крыла, редактор, обозреватель культурных и политических вопросов в онлайн-версии нью-йоркского журнала «National Review», обозреватель «Los Angeles Times» и вообще автор, как у нас принято говорить, востребованный. Карьера его пошла в бурный рост после того, как его мать, литературный агент Люсиан Голдберг, немало поспособствовала тому, чтобы игривый сюжет Клинтон-Левински стал достоянием общественности. В 2008 году Джона Голдберг выпустил свой масштабный труд «Либеральный фашизм», который быстро занял первое место в списке бестселлеров «Нью Йорк Таймс». Заканчивалась книга на Хиллари Клинтон. Несколько лет спустя Голдберг ее переиздал, добавив злую главу о Бараке Обаме. Этот вариант и переведен теперь на русский. В Америке много обсуждалась весьма удачное и лаконичное оформление обложки: знаменитое желтое солнышко-смайлик с пририсованными гитлеровскими усиками.
По неведомой причине, в русском издании эта емкая картинка заменена на сплетенный из колючей проволоки «пацифик». Кроме того, русский вариант подзаголовка утратил два присутствующих в американском уточнения: «тайная история» и «американских левых сил». Ну, второе, должно быть, чтобы не сужать потенциального интереса, а вот первый пропуск делает подзаголовок даже лучше подходящим содержанию – ибо никакого такого открытия неведомых секретных политических файлов здесь не происходит: автор предлагает посмотреть под новым углом на факты и тенденции достаточно известные (ну, по крайней мере тем, кто знаком с американской и европейской новейшей историей), по большей части даже и не замалчиваемые, а просто не слишком пропагандируемые – и старается разрушить ряд устойчивых мифов (или, скорее, заменить их на новые, потому как совсем без мифов – никуда).
Как и положено для бестселлера, общая концепция книги – нехитрая. Голдберг начинает с того, что после Второй Мировой и немецкого нацизма слова «фашист» и «фашизм» потеряли всякую определенность. Фашистом принято почти автоматически называть всякого политического противника, а то и просто человека иного мировоззрения. Дальше он из этой ситуации извлекает свою пользу, о чем, правда, открыто не говорит. «Ввиду того, что нам нужно найти рабочее определение фашизма, - пишет Голдберг, - я предлагаю свое: фашизм – это религия государства. Он предполагает органическое единство политического пространства и нуждается в национальном лидере, поддерживающем волю народа. Тоталитарность фашизма состоит в политизации всего и убежденности в том, что любые действия государства оправданы для достижения общего блага. Он берет на себя ответственность за все аспекты жизни, включая здоровье и благосостояние всех членов общества, и стремится навязать им единство мышления и действия либо силой, либо посредством регулирования и социального давления. Все, в том числе экономика и религия, должно соответствовать его целям. Любые конкурирующие воззрения становятся частью «проблемы» и, следовательно, определяются как враждебные. Я исхожу из того, что современный американский либерализм воплощает в себе все эти аспекты фашизма».
В некотором роде все главное о книге в этом абзаце уже заключено. Пользуясь подобным определением, автор получает возможность ругаться «фашистом» во все стороны, исключая лишь каких-нибудь гипотетических радикальных анархистов (но чтобы не были при этом еще расистами и т.д. – про таких в книге ничего нет) и близких его сердцу и уму современных американских консерваторов (тут надо напомнить, что американские консерваторы не похожи ни на европейских, ни на, тем более, российских, если такие вообще существуют – это бывшие «классические» либералы и либертарианцы, то есть люди, выступающие за минимизацию влияния государства на экономическую и общественную жизнь).
Фашизм, по мысли Голдберга, не следует отождествлять с гитлеровским национал-социализмом. То есть, национал-социализм, безусловно, фашизм, однако не всякий фашизм таков. Например, Муссолини был безразличен к еврейскому вопросу, и даже в аппарате у него работали евреи, а генерал Франко и вовсе отменил торквемадовский еще закон, по которому евреи из Испании изгонялись. Для Голдберга вообще «образцовый» фашизм – это итальянский до того момента, как Гитлер стал диктовать Муссолини свои правила. Миф о «правом» фашизме придуман коммунистами, которым нужно было подтверждение собственной теории о том, что капитализм вот-вот отомрет, а на последней стадии создаст новые формы сопротивления всему прогрессивному – вот на эту роль фашизм и сгодился.
Между тем у фашизма совершенно «левое» происхождение ( а вообще восходит он еще к якобинству). И в первые десятилетия прошлого века фашизм возникает не в отдельных странах, а как мировое явление. В частности, совершенно полновесным фашизмом был американский прогрессивизм периода Вудро Вильсона, для которого Первая Мировая война стала отличным поводом подвергнуть Америку специфическим преобразованиям в духе «общего дела».
Этот фашизм не похож на европейский – он не основан на тотальной милитаризации (военная ситуация используется лишь как удобный для оправдания преобразований кризис, «кризисы» вообще всегда очень нужны либералам, чтобы обосновать свои действия, посему при всяком удобном случае создаются искусственно или просто выдумываются). Он не очень склонен ко всяким ужасающим массовым демонстрациям, и вообще общий вид у него не злодейский – он не призывает уничтожать инородцев и действует вроде бы очевидно на благо населения. Это «хороший» фашизм, фашизм с человеческим лицом. Но он разменивает свободу на этатизм – и потому, считает Голдберг, остается фашизмом. Кстати, сам термин «либеральный фашизм» придумал фантаст Герберт Уэллс - в 1932 году, выступая в Оксфорде перед студентами-членами Либеральной партии, он сказал: «Нам нужны либеральные фашисты, просвещенные нацисты». Собственно, до начала второй мировой и развертывания в полной мере гитлеровских зверств, американские политики и не скрывали своих симпатий к европейскому фашизму, уважения к эффективности фашистской политики, способной мобилизовать общество – о чем сегодня вспоминать не принято.
Ну а поскольку весь американский либерализм видится Голдбергу продолжением и развитием прогрессивизма, то и фашистское начало можно обнаружить в любых его проявлениях. Чему, собственно, и посвящены многочисленные страницы бестселлера (после двух биографических глав о Муссолини и Гитлере). Исторические и политические «вехи» тут следующие: «Новый курс» Франклина Делано Рузвельта, Кеннеди и «Великое общество» Линдона Джонсона, «новые левые» шестидесятых, ну и нынешняя эпоха со всеми прелестями политкорректности, мультикультурализма, «политики идентичности» и т.д. Знаковая фигура этой эпохи – Хиллари Клинтон, которая успешно внедряет госконтроль в американскую семью и в отношения родителей и детей. В добавленной главе по полной программе достается Бараку Обаме.
Про коммунистов тут немного, Голдберг явно считает их чем-то вроде вредоносной шпаны, враждебно настроенной к собственной стране, и большого влияния в Америке за ними не признает. Есть глава, посвященная экономической стороне вопроса. Фашизм усматривается всюду, где возникает идея, что социум можно решительным образом улучшить, затевая на государственном уровне те или иные программы по его преобразованию. А именно этим свойством и отмечена, по Голдбергу, вся либеральная идеология «третьего пути», который пытаются проложить между коммунизмом и капитализмом.
Много усилий посвящает автор сбрасыванию благостного флера с сильно мифологизированных персонажей и политических, социальных движений. Прежде всего с Кеннеди и с революционеров шестидесятых. Тут, опять-таки, нет сенсационных откровений. Но много такого, о чем просто «не говорят». Вроде бы не запрещено, не то что там отрицание холокоста, – а все равно как бы и нельзя. Например, о совершенно оголтелом расизме черных революционеров в шестидесятые. Движение за охрану дикой природы, программы по охране здоровья, борьба с курением, культ здорового питания, фильмы «Матрица», «Общество мертвых поэтов» и «Последний самурай»– все, по Голдбергу, не то, чем кажется, хотя, конечно, не в духе вульгарной теории заговора. С нынешними сражениями с «европоцентризмом», «белизной» и «логоцентризмом» и вовсе все понятно. «Когда вы слышите, - говорит Голдберг, - как радикально настроенная студентка осуждает «белую логику» или «мужскую логику», она стоит «на плечах» нацистов, которые осуждали «еврейскую логику» и еврейскую заразу». Данью объективности является главка о фашистских проявлениях и в лагере консерваторов (самое известное пугало – гонявший коммунистов сенатор Маккарти), но получилась она не очень-то убедительной.
«Я не говорю о том, - пишет Голдберг, - что все либералы являются нацистами. Я также не утверждаю, что человек, верящий в социальную медицину или лозунги о вреде курения – скрытый нацист. Главным образом я пытаюсь развенчать прочно укоренившийся в нашей политической культуре миф о том, что американский консерватизм появился на свет как ответвление или двоюродный брат фашизма. Скорее наоборот, многие идеи либерализма заимствованы из интеллектуальной традиции, которая привела непосредственно к фашизму».
И, как всегда, важный вопрос – зачем эта книга нужна российскому читателю. С одной стороны, из нее можно вынести много мудрости об американской политической истории – и в результате оказаться в этом вопросе осведомленнее многих американцев, с книгой Голдберга не познакомившихся. С другой, предмет от нас остается довольно далек, так что нет и внутренней необходимости как-то решать для себя, принимать или не принимать позицию автора. Вроде бы слова тут все знакомые: левые, правые, либералы и т.д., однако содержание понятий существенно иное.
Мировоззрение наших либералов – если предполагать его наличие – составляет причудливую и хаотичную смесь взглядов, по американским меркам, консервативных и либеральных. Наши же консерваторы, видимо, ностальгируют по советскому раю, а вовсе не выступают за свободный рынок. Даже убедиться в очередной раз, что во всех наших бедах виноваты исключительно вредоносные (а теперь еще и фашиствующие) американцы – и то не получится: о внешней политике в книге нет ни слова. Да и вообще верить публицистическим книжкам с элементами пропаганды (а Голдберг сам подчеркивает, что книга его – не научный труд) мы, слава Богу, не привыкли, и довольно привлекательный образ американского консерватора, построенный Голдбергом «от противного», остается под подозрением. Но, конечно, никуда не деться от искушения все же примерить концепцию книги на здешнее родное.
Вот наше наличное государство, оно как на поверку по Голдбергу – фашистское или не совсем? И если смотреть по приведенным выше пунктам, то выходит, что… ну, выходит. Однако так судить в принципе неверно.
Фашизм – в первую очередь все же идеология, подразумевает некоторое представление (пускай, как показывает опыт, и искаженное) о том, как должно быть устроено общество в интересах всех его членов (за исключением тех, кого вынесли за скобки и отправили в печь), чтобы классовые, имущественные различия теми или иными способами нивелировались, ну или хотя бы чтобы человеку были предоставлены убедительные мифы, примиряющие его с собственной судьбой. Ну а наше государство не очень-то озабочено реализацией каких-то умозрительных прообразов, а действует, скажем так, из тактических экономических и политических соображений. Так что нет, не попадает, не является, не соответствует. Мы из другого теста и мира. Безопасная книжка.
