Михаил Айзенберг. Анкета без повода

«Айзенберга люблю, но в коллективных поздравлениях не участвую», – сказал как отрезал один отличный прозаик.

Но эта короткая анкета – не поздравление, хотя 23 июня Михаилу Айзенбергу неожиданно исполняется 75 лет. Бывают случаи, когда повод не нужен.

К поэтам и критикам редакция «Московского книжного журнала» обратилась с двумя вопросами:

1. С чем у вас ассоциируется имя Михаила Айзенберга?

2. Какое его стихотворение любимое?

 

 

Иван Ахметьев

 

1. Имя Михаила Айзенберга много значит, и разное приходит на ум.

Образ Миши, его дружеское расположение, прекрасная Алена.

Разные наши общие дела, Улитин.

Основополагающая статья «Некоторые другие».

Многие стихи.

Прекрасная проза «Это здесь».

 

2.

это?

 

Небо призрачно и мутно

злополучною весной.

Непривычно, неуютно

бедной девушке одной.

Приблудился к ней Шапиро,

ворошиловский стрелок.

Как еврей – владыка мира.

Как мужчина – одинок.

И, на грех ее толкая,

удивляется слегка:

«Мускулистая какая

Ваша правая рука!»

1985

 

или это?

 

Я не сплю. Стучит депешей

поездной состав на Усово.

Отвечает мой топчан.

Из лесу выходит леший

и большой мешок для мусора

рвет зубами по ночам.

 

или это?

 

Так и видишь наряженную страну,
всю в искусственных елках церквей и башен,
необъятную ширину,
где позор не важен, еврей не страшен.

О, не дай ей так. Не позволь
одуреть в мессианском исподнем раже,
в обязательной плясовой.

Не поверю, что сам не свой.
Было хуже, но будет гаже.

1985 [Опубликовано впервые. - Ред.]

 

Дмитрий Веденяпин

1. Имя Михаила Айзенберга ассоциируется у меня с Михаилом Айзенбергом, то есть поэтом, который органически не способен произносить пустые слова. Михаил Айзенберг не «пишет стихи», а как бы нащупывает их, отыскивает.

2. У меня много любимых строчек и целых стихотворений М.А. Трудно выбрать. Назову «Человек, пройдя нежилой массив...»

 

  I

Человек, пройдя нежилой массив,
замечает, что лес красив,
что по небу ходит осенний дым,
остающийся золотым.

Помелькав задумчивым грибником,
он в сырую упал траву
и с подмятым спорит воротником,
обращается к рукаву.

 

      II

Человек куда-то в лесу прилег,
обратился в слух, превратился в куст.
На нем пристроился мотылек.
За ним сырой осторожный хруст.

Человеку снится, что он живет
как разумный камень на дне морском,
под зеленой толщей великих вод
бесконечный путь проходя ползком.

И во сне, свой каменный ход храня,
собирает тело в один комок.
У него билет выходного дня
в боковом кармане совсем промок.

 

Денис Драгунский

1. Ассоциируется со стихами, где человеческая искренность сочетается с высокой поэтической культурой, что вообще-то редко бывает. Но вот у него - так.

 

2. ВНУТРИ КИТА

Стараюсь думать о своем,
но между прочим
я понимаю, что живьем
когда-то был проглочен.

Не надо думать: это кит.
Ну, сделай вид,
что просто заперся.
Ну, захотелось в тишине
составить из попутных записей
письмо жене:

«Одолевает духота
внутри кита».
Зачеркнуто. "Представьте, я в пещере!
А привела меня сюда
боязнь открытых помещений".

1982

 

Николай Кононов

Он удивляет скупостью и глубиною. И это не сразу раскрывает волнующий и скорбный мелос. Я всегда Тютчева вспоминаю. Будто клеймо высокой литературной пробы надо оттереть. Для меня это несомненное качество высокой литературы.

Любимое из новых:

 

Уже как будто ничего не жалко,
и время отлетает, как побелка, 
приемный начинается покой. 

 

Он думает, что смерть его сиделка,
и если что, поправит одеялко,
и нужное лекарство под рукой. 

 

Какие-то знакомые облатки,
но с посторонней сущностью внутри.
Едва успеешь вытащить закладки,
подходит та, что говорит замри. 

 

Страница, над которой задремал, 
дыхание, уснувшее в гортани,
провалятся в сияющий туман,
где вещи не имеют очертаний; 

 

в тот переход, где самый свет засвечен,
и нет концов, и жаловаться нечем. 

 

Денис Ларионов

1. С повышенным удельным весом каждого слова, отзывающегося единственно возможным образом, но открывающим бессчетное множество траекторий сочувствия и соучастия. Формализация этого подхода в глубоко продуманных эссе и статьях.

С электризующей читателя выразительностью, которая образуется из совокупности минус-приемов, умолчаний и не высказанных слов, на пределе дыхания. Неожиданно вспоминается ранний Харитонов, при всей разности. 

С верностью точке зрения аналитика (в эссе) и наблюдателя (в стихах). Вообще умением правильно услышать ближнего своего.

С поразительной точностью выражения. И – о возможности/способности этому научить.

С достоинством, разумеется. 

 

2. Очень трудно выбрать один поэтический текст, но пусть будет такой.

 

 

Как записки легли к изголовью

эти годы. Еще запиши,

что тогда занимались любовью

мы почти на лету, как стрижи.

Эти годы, никто не учил их

застывать на лету, на бегу.

А листками в бесцветных чернилах

я еще поделиться могу –

 

как ходили с пустыми руками

вызывать стеклотару на бой,

только б выжать из воздуха камень

и на нем утвердиться стопой.

 

Алексей Мокроусов

Михаил Айзенберг как человек удивительно обаятелен. Его поззия архитектурна без излишеств, конструкция ясна, но чувствуешь себя внутри нее на грани яви и сна.

 

* * *

Как удачно, что удалось под старость

разгадать рисунок знакомых трещин.

Понимаешь, что от кого осталось

и зачем хранить небольшие вещи;

 

в долгий ящик прежние расписанья,

пропуска, проверенные билеты

и другие вещие указанья,

как простые складывать амулеты.

___

 

Иногда казалось: какой-то слоган

за тобой крадётся на мягких лапах.

Как свободный дух из открытых окон

иногда влетает знакомый запах.

 

Так судьба, где нету высоких ставок

и не ждёшь подарков иного рода,

доверяет нам небольшой остаток.

Но пока непонятна его природа.

 

Лев Рубинштейн

1.Имя "Михаил Айзенберг" ассоциируется у меня с Михаилом Айзенбергом. И это уже так много, что ничего другого и не надо.

2. Одного такого нет, разумеется. Любимое это всегда то самое, на котором случайно откроется книжка. В данный момент пусть будет это, которое заканчивается так: "Скоро заглянешь за угол - там зима. Выдвинешь нижний ящик - а там земля".

* * *

Слово на ветер; не оживёт, пока
в долгом дыхании не прорастёт зерно.
Скажешь «зима» — и всё снегами занесено.
Скажешь «война» — и угадаешь наверняка.

Не говори так, ты же не гробовщик.
Время лечит. Дальняя цель молчит.
Но слово за слово стягивается петля;
всё от него, от большого, видать, ума.

Скоро заглянешь за угол — там зима.
Выдвинешь нижний ящик — а там земля.

 

Ирина Сурат

1. Имя Михаила Айзенберга ассоциируется у меня с силой и властью поэзии.

2. «Два голоса» - может, и не самое любимое, но самое нужное сегодня.

 

ДВА ГОЛОСА

- Что у тебя с лицом?
Нет на тебе лица,
выглядишь беглецом.

- Топкая здесь земля.
Тонок ее настил.
Долог ее отлив.
Быть не хватает сил,
жабрами шевеля.

- Вот объявился тать,
командир этих мест.
Что ни увидит, съест.
Нечего ему дать.

Всех коров извели.
Зверя сдали на вес.
Множатся стригали,
но никаких овец.

- Да, но еще вдали
множатся голоса
выброшенных с земли,
стертых с ее лица.

В камни обращены.
Гонит воздушный ключ
запахи нищеты.
Камень еще горюч.

- Время-то на износ.
Времени-то в обрез.
Что бы ни началось,
некогда ставить крест.

Выбери шаг держать,
голову не клонить,
жаловаться не сметь.

Выбери жизнь, не смерть.

Жизнь, и еще не вся.
Жаловаться нельзя.

 

Елена Фанайлова

С чем у вас ассоциируется имя Михаила Айзенберга?

С глухим подземным гулом языка и личности, которая этот язык производит. С первыми признаками свободы слова и поэтического выражения в конце восьмидесятых. Так можно было заговорить после Мандельштама и Набокова, и после времен сервильной советской поэзии? Знакомство с подборкой Айзенберга в журнале “Театр” в конце 80-х для меня было главным шоком и толчком к собственной поэтической работе, хотя там было много важных имен неподцензурной поэзии. Это речь человека, который верен принципам гуманизма и никогда не сдается, даже в самые тёмные времена. Еще – с огромной, неоценимой критической работой Айзенберга по осмыслению современной поэзии и прозы, с его статьями о литературе. С Дашевским, Асарканом, Зиником, Евгением Сабуровым, Геннадием Айги. Со связью Айзенберга с фигурами правозащитного движения. С его первой профессией архитектора-реставратора, который принципы сохранения культуры и её сопротивления злу и разрушению гуманитарных смыслов транслирует в литературе. С первой встречей с Борисом Акуниным в доме у Айзенбергов. Вечера у Михаила и Алены были незабываемыми практиками личной свободы. С моделью достойного поведения свободного человека перед вызовами современной политической истории, прежде всего. Вот уж кто не молчал в своей поэзии в свете вопроса “где вы были восемь лет”.

2.

Свои лучшие десять лет

просидев на чужих чемоданах,

я успел написать ответ

без придаточных, не при дамах.

 

Десять лет пролежав на одной кровати,

провожая взглядом чужие спины,

я успел приготовить такое «хватит»,

что наверное хватит и половины.

 

Говорю вам: мне ничего не надо.

 

Позвоночник вынете — не обрушусь.

 

Распадаясь скажу: провались! исчезни!

 

Только этот людьми заселенный ужас

не подхватит меня как отец солдата,

 

не заставит сердцем прижаться к бездне

1985