Мужчине, не названному по имени, кто-то звонит по телефону: это его бывшая жена Марта, и вместе с ней в его жизнь неожиданно вторгается прошлое. Марта больна раком; чтобы поставить ей правильный диагноз – а потом, может быть, найти оптимальный способ лечения, – нужно прояснить некоторые события, происходившие два десятилетия назад. Смертельно больная женщина, позвонив рассказчику из клиники, просит его о помощи. Безымянный рассказчик, повествующий об этих событиях от первого лица, тут же срывается с места и едет в Берлин: город, где он жил в юности. Поиски информации об обстоятельствах и причинах появления – в мае 1986 года – грузовика с Украины, с которым тогда довелось иметь дело Марте, катапультируют рассказчика из будто бы надежного настоящего в давно, как он думает, закончившийся отрезок жизни; но это прошлое, как постепенно выясняется, незримо присутствует в настоящем и порождает вопрос за вопросом: был ли грузовик заражен радиацией? что именно делала тогда Марта в грузовике? какое отношение имело всё это к смерти Хансмана, за которую рассказчик, как он чувствует, отчасти несет ответственность? 

Инка Парей – писательница, живущая в Берлине, лауреат литературных премий имени Ханса Эриха Носсака и Ингеборг Бахман – выстраивает на основе этой исходной ситуации единственную в своем роде историю об отчаянном поиске личностных и историко-политических ориентиров. И если такое путешествие в прошлое, в отличие от многих расхожих исторических реконструкций, получилось увлекательным, обладающим большой затягивающей силой, то дело тут в умелом сочетании поиска исторических следов, с одной стороны, и личных воспоминаний, с другой, – при том что воспоминания вновь и вновь оказываются удивительно ненадежными. 

«Мы называли это помещение холодильным центром». Протагонист в 1986 году работал в составе технической группы, которая обеспечивала необходимым кондиционированием Новую Германию – Neue Deutschland; точнее – здание этого центрального печатного органа СЕПГ. Верховный идеологический орган реально-существующего социализма, как показано в романе, зависим от диспетчерско-производственного цеха, что следует понимать не только в буквальном, но и в аллегорическом смысле: функционирование пропаганды, холод гэдээровской диктатуры многим обязаны машине, которая называется «турбокомпрессор». Иными словами: активность рабочих постоянно подпитывается образами из резервуара холодной войны, постоянно интерпретируется как борьба на передовой идеологического фронта. Метафоры холода становятся ключом и к личным взаимоотношениям персонажей. «Она упрекнула меня в холодности», – говорится о последних словах уходящей от мужа Марты; а между тем, именно Марта могла бы дать рассказчику – по его словам – «тепло, в котором я так настоятельно нуждался». 

Для рассказчика холод есть «нечто большее, чем просто низкие температуры. Холодность – это умение владеть собой; разум, подчиняющий себе неконтролируемые чувства». Однако «холодильный центр» Системы – все что угодно, только не это. Работа по поддержанию постоянной температуры в высших эшелонах власти предполагает, что сами работники технической группы подвергаются крайним колебаниям температур, что в среде этих людей царит климат деятельной агрессии – и вместо рациональной холодности здесь от человека требуется мгновенная горячечная реакция. 

Работа памяти заставляет рассказчика вновь пережить свое тогдашнее состояние одиночества и изоляции. Воспоминания как бы снимаются слой за слоем; такое прояснение прошлого приобретает решающее для жизни значение – не только потому, что от него зависит точное диагностирование поразившей Марту формы рака: «Во мне, выходит, была некая часть, которая навсегда задержалась здесь. […] со времени моего отъезда из этого города что-то во мне оставалось несовершенным». Инка Парей здесь, не прибегая к излишней драматизации, дает понять, что сломанная, искалеченная биография ее героя есть следствие неблагоприятного влияния со стороны последнего немецкого неправового государства. 

Изображенным в такой манере поискам собственной идентичности Инка Парей – несмотря на частые кинематографические наплывы, смещающие время действия то вперед, то назад, – придает темп, от которого захватывает дух; и достигается это не только за счет характерного для триллеров и криминальных романов приема «бега наперегонки со временем», как буквально сказано в одном месте текста. Писательница сгущает язык до крайней степени лаконизма, в то же время делая его аутентичным, и совмещает такой язык с техникой быстро меняющихся эпизодов, которые отчасти похожи на (кошмарные) сновидения и еще более лишают твердой почвы напрашивающийся вопрос: где же тут правда и однозначный смысл. 

Инке Парей удается, словно мимоходом – как это происходит в сценах «дискуссий между Востоком и Западом», относящихся к годам первого брака рассказчика, когда «масса того, о чем уже было говорено, […] с годами росла между нами, как стена», – создавать яркие и соответствующие действительности зарисовки немецкой современной истории и различных бытовых ситуаций. Но главное, что процесс поиска – именно в его не-догматической непрозрачности – писательница представляет как подлинно просветительский и эмансипирующий проект: «Только определив все такого рода влияния на меня, я сумел бы наконец от них освободиться». Что именно молодая сегодняшняя литература сумела, эстетически убедительным образом, отрефлексировать ситуацию смешения различных культурных пластов в объединенной Германии – определенно не худший показатель достигнутого к настоящему моменту уровня осмысления недавнего прошлого немцев.