Острое чувство субботы: Восемь историй от первого лица

Колонка редактора

Игорь Сахновский — необычный персонаж на сегодняшней литературной сцене. С одной стороны, он успешный писатель. Его книги переведены на основные европейские языки, по ним снимают фильмы, он финалист и лауреат многих престижных премий. С другой стороны, его имя не слишком известно. Он не пишет «романы-события» и «романы-сенсации». Его язык безупречен, но прозрачен и прост. Его книги вполне сюжетны, но пересказывать их — неблагодарное занятие, потому что в них нет завершенности, нет финала в полном смысле этого слова, нет схемы «завязка-кульминация-развязка».

Сахновский следует принципу Набокова: «если в первом действии висит на стене ружье, то в последнем оно должно дать осечку». Для него важны не-произошедшие события, воспоминания, которые не приводят к действию, надежды, которые никогда не сбудутся.

Новая книжка Сахновского - «Острое чувство субботы» сделана в этой же логике. Она состоит из восьми монологов, каждый из которых представляет собой самодостаточную историю. 

«Острое чувство субботы» начинаешь читать как роман без центра, сеть монологов, которую можно длить бесконечно. Каждая следующая история — ответ на предыдущую. «Автор» первой истории пересекается с героем, который становится «автором» второй истории и так далее. Но во второй половине книги сеть прерывается, и в герметичную прежде конструкцию врывается сначала история жены аукциониста, который продал компанию ЮКОС, затем монолог шведской поэтессы, влюбленной в жену Набокова, а потом и вовсе фантастическая история про вечного мальчика, который повторял библейские чудеса.

Главное, что объединяет все восемь монологов — тема масштаба и соразмерности. На фоне таких сюжетообразующих событий как продажа ЮКОСа или любовные перипетии герцога Тосканы, происходит вроде бы неважное, незаметное, частное, но именно оно и становится объектом интереса Сахновского. Это незаметные переходы от ощущения «все еще будет» к ощущению «все пропало», мечта о вакансии снежинки на утреннике в детском саду, неразличимость собственного лица в стекле вагона метро, творческий акт, исполняемый на клавиатуре без блока и монитора, фраза «ну, вот теперь поживем» после покупки швейной машины «Подольск» и застекленного полированного серванта.

«Людям доступны для восприятия только пять или шесть процентов из всего, что нас окружает. А где находятся остальные девяносто четыре процента?» - спрашивает герой рассказа «Цветной воздух». Ответ Сахновского заключается в том, что невидимые проценты  даются только в эмпатии, максимальном приближении к «маленькому человеку» и его чувствам.

Тема маленького человека - не редкость в современной литературе. У Дмитрия Горчева, например, есть рассказ «Телефон» — буквальный и прозрачный парафраз «Шинели». У Сахновского тоже есть откровенная аллюзия на Гоголя: рассказ «Чем латают черные дыры»  — это, очевидно, ответ «Запискам сумасшедшего». Разве что роль говорящих собак исполняют инопланетяне.

На самом деле, все герои Сахновского – отдаленные родственники Башмачкина и Поприщина. Независимо от степени успешности, наличия таланта и даже психического здоровья, они всегда анонимны и одиноки.

Герои Сахновского регулярно получают, выражаясь словами одного из персонажей, «жестокий заднесторонний пинок». И разными способами пытаются с ним справиться: знакомятся в интернете, взывают к закону, надеются на справедливость.

Все они думают «как бы чего не вышло» и, одновременно с тем, хотят, чтобы что-нибудь наконец случилось. И  случается: влюбленность, успешная операция, неожиданное внимание начальства, встреча Эвелины — вечной возлюбленной, знакомство с четой Набоковых и т. д. Исход этих событий, чаще всего, не соответствует ожиданиям и надеждам героев. Шинель должна быть украдена — таков закон жанра.  Выход всегда обнаруживается только в одном — подлинности переживания и надежде, которая остается вопреки обстоятельствам. Острое чувство субботы, неожиданно возникающее посреди недели, совершенно не зависит от самой субботы.

Более того, оно ценнее, когда субботой еще и не пахнет. Сахновский неожиданно находит эстетичность в медленном и однообразном течении повседневной жизни. Маленький человек, может быть, впервые, оказывается красивым.

Вместе с тем, герои Сахновского как будто не живут в современном мире — они, как Полина из рассказа «Мальчик, певица и фата-моргана» принадлежат «прекрасной эпохе», остаются по-детски наивными и подходят к миру с бесконечным удивлением, в ожидании чуда. Это определенно не герои нашего времени.

Отчасти таков и сам Сахновский, пишущий новеллы, вместо блокбастеров; собирающий не симптомы эпохи, а ее рудименты.

Эта поэтическая не-современность и выделяет его книги из ряда актуальных социально-критических сочинений. Может быть, проза Сахновского не злободневна и не современна, но своевременна. Когда все слова сказаны и любая позиция дискредитирована, остается уповать на подлинность переживания и спокойно починять свой примус.