Ужасные родители современной поэзии

Лоранс Кампа – специалист по творчеству Гийома Аполлинера (1880-1919). Появление на полках книжных магазинах ее монументальной биографии писателя – тонкой, элегантной и одновременно скрупулезно точной – совпало по времени с выходом в «Библиотеке Плеяды» ее альбома, посвященного Сандрару. Таким образом, эта двойная публикация  охватывает двух важнейших представителей исторического авангарда, находившихся в 1912-1913 годах на творческом взлете, которому суждено было прерваться с началом Первой мировой войны.

Долгое время отношения между Сандраром и Аполлинером омрачал застарелый конфликт: в августе 1912 юный автор «Пасхи в Нью-Йорке» оказался в Париже без друзей и денег и отправил свою рукопись Гийому Аполлинеру в надежде на публикацию в журнале «Меркюр де Франс». Два месяца спустя текст был возвращен ему без какой-либо сопроводительной записки. Все это происходило в то самое время, когда Аполлинер работал над своей «Зоной». До сих пор специалисты по творчеству Аполлинера сомневались в том, что поэт читал «Пасху», в то время как «сандрароведы» продолжали находить в «Зоне» совершенно очевидные, на их взгляд, заимствования.

- Кого можно считать родоначальником современной поэзии? Можно ли присудить отцовство одному из этих двух поэтов и стоит ли вообще это делать?

- Недавно было найдено письмо Сандрара к брату, из которого следует, что «Пасха» была направлена на личный адрес Аполлинера. Самая правдоподобная версия заключается в том, что Аполлинер, пораженный схожестью мотивов и источников вдохновения, решил подчеркнуть свою оригинальность путем поиска новых форм для «Зоны». Ни о каком плагиате речь не идет, однако совершенно очевидно, что Аполлинер был обеспокоен появлением на литературной сцене этого амбициозного юноши. Сандрар так и не простил Аполлинеру его нежелания признавать за собой этот долг. Поэты стали друзьями, однако изменчивость и неуловимость Аполлинера плохо сочеталась с искренностью и вспыльчивостью Сандрара. С самого начала обоим было ясно, что они будут друг другу в тягость.

- Можно ли сказать, что эта разница характеров отражает разницу эстетических предпочтений?

- Сандрар был открыт любым ветрам, и в том, что касается формы, его изобретательность не знала границ. С Аполлинером все сложнее: находясь в эпицентре литературной и художественной жизни, он стремился быть современным, не отрекаясь от своих предшественников, и этом его отличие от сюрреалистов, которые впоследствии будут настаивать на разрыве с прошлым. Иначе говоря, он считал необходимым смотреть и вперед, и назад.  У поэта Андре Шенье (1762 – 1794) есть такие слова: «На новые думы сложим античные стихи». Аполлинер же переписал этот призыв на свой манер: «На древние думы сложим новые стихи».

- Разве война не сблизила их?

- Да. И тот, и другой были французами иностранного происхождения (Сандрар – швейцарец, его настоящее имя – Фредерик Созе; Аполлинер – поляк, выросший в Италии, его настоящее имя – Вильгельм Костровицкий), поэтому в их добровольном уходе на фронт есть нечто символическое. Сандрар потеряет правую руку 28 сентября 1915 года. Аполлинер будет ранен в правый висок 17 марта 1916 года и умрет от испанского гриппа за два дня до объявления мира. И все же нельзя сказать, что они прошли одну и ту же войну: Сандрар сражался на передовой в составе Иностранного региона, тогда как Аполлинер был артиллеристом и не воевал на передней линии. Но еще показательнее то, что «Чародей»  все это время продолжал писать письма, статьи и в первую очередь стихи (например, некоторые его «каллиграммы» посвящены войне), в то время как Сандрар, прервавший всякую литературную деятельность на время войны, а после ампутации не без сожаления распрощавшийся с поэзией, так и не смог понять, как его старшему товарищу удавалось «рифмовать слова в окопах».

- О творчестве Аполлинера сложно говорить как о едином целом. Например, что общего между его «каллиграммами» и его «анекдотическими» зарисовками? Что общего между автором «Одиннадцати тысяч палок» и автором «Посланий к Лу»?

- Любовь Аполлинера к фактам, курьезным случаям и пыли литературной жизни –  в общем, ко всему тому, что он сам называет «анекдотическим», - действительно, может показаться странной. Сандрар бродит по свету, Сальмон (Андре Сальмон, 1881 – 1969, поэт, приверженец кубизма) скитается, а Аполлинер фланирует, но без той осознанной систематичности, с которой впоследствии будут фланировать сюрреалисты.

Сегодня нам сложно себе представить ту роль, которую в свое время сыграл Аполлинер. С одной стороны, он был моральным и эстетическим авторитетом для писателей и художников, преданных «Новому духу»; с другой стороны, для большинства авторов «Нового французского обозрения» (NRF) его просто не существовало. Об этом надо помнить, если мы не хотим поддаться ретроспективной иллюзии. Точно также сегодня мы удивляемся тому, что Сандрара так поздно, практически через полвека после Аполлинера, приняли в «Плеяду», но не стоит забывать, что это произошло в результате длительной борьбы и что каких-то двадцать лет тому назад о таком признании можно было только мечтать.

Laurence Campa Guillaume Apollinaire  Gallimard, «NRF Biographies» 2013, 864 p.

Laurence Campa L’Album Cendrars  Gallimard, «Bibliothèque de La Pléiade» 2013 248 p.