Непреодолимые странности

 

В Америке "Stranger Than Fiction" вышла в 2004-м и предварялась предисловием автора, в котором он объясняет, что, выпуская свои журналистские работы, он впускает читателя на свою творческую кухню: его "личный жизненный цикл выглядит так: факт, вымысел, факт, вымысел". А поскольку Паланик писатель и журналист известный, а персонаж признанно странный, его творческая, да и просто кухня — место интересное. 

На русский сборник "Фантастичнее вымысла" переведен весьма средне — не всегда точно и часто довольно коряво. И даже название "Stranger Than Fiction" не осмелились перевести с виду более нескладным, но куда более умным "Страннее, чем вымысел", потеряв очевидную отсылку к фильму Джармуша "Stranger Than Paradise", который уж поклонникам Паланика известен. Правда, такой смазанный перевод не особенно вредит этой книге. Просто читаешь как будто немного на иностранном языке, что в случае паланиковского журнализма выходит даже вполне органично. Потому что пишет он про все очень иностранное. Вернее, очень американское. И очень по-американски. Хотя, признаться, было время, когда именно такие тексты представлялись мне хорошими. Хорошими универсально. 

В разгар перестройки чуть ли не лучшим подарком, который друзья могли привезти мне из заокеанской поездки, я считала подборки журналов New Yorker, Vanity Fair и Rolling Stone. Там, пролистнув ненужное — про светскую жизнь, музыку и все такое, можно было найти то, что мне тогда представлялось настоящей журналистикой, недоступной отечественным писакам. Это были статьи про людей. Я до сих пор помню особо поразившие меня материалы — о гомосексуалисте, борющемся за свои права в известной своей гомофобией корпорации General Motors, или о девочке, про которую все думают, что она мальчик. 

Паланик довольно крайний представитель такого журнализма, он специфически пишет о "странной" Америке. О "гримасах американской жизни", которую — эту жизнь — он как будто задался целью вывести на чистую воду. Словно кому-то еще нужны доказательства, что за глянцевым (да вообще-то и не очень глянцевым) фасадом американской действительности притаились вполне устрашающие монстры. 

В предисловии к сборнику Паланик описывает, как, работая над романом "Невидимки", он пытался узнать как можно больше о сотрудниках служб "секс по телефону". Он звонил по таким номерам и просил невидимых собеседников рассказать самую грязную историю их жизни: "Послушай, мне надо что-нибудь погрязнее. Например, как брат и сестра трахали друг друга. Давай расскажи мне что-нибудь в этом роде о себе". 

В принципе почти все материалы Паланика в сборнике такого рода. Он пишет заметку о "фестивале яиц" — празднике в честь бычьих тестикул в городке Рок-Крик-Лодж, штат Монтана, представляющем собой беспрерывную оргию, на которую съезжаются издалека вроде бы совсем приличные обыватели, чтобы хоть раз в году порадовать себя разрешенным развратом. Он пишет про американских рестлеров, скрупулезно описывая самые высокохудожественные травмы. Это, например, когда выбитый зуб рестлера оказался торчащим в голове у его противника. Он описывает ежегодную "великую битву комбайнов" в городке Линд, штат Вашингтон. Огромные хлебоуборочные машины сталкиваются друг с другом со всей дури. Задача участника турнира — поддеть ковшом шины другого парня. Сначала это были настоящие бои без правил, но какие-то ограничения все же ввели "после того, как Френк Брен переехал в 1999 году собственного отца, сломав ему ногу и придавив огромным передним колесом". В особо лирическом духе Паланик описывает сидящих на стероидах бодибилдеров, успевая рассказать походя, как жизненного опыта ради вскрывал трупы в анатомичке. "Моя знакомая, студентка-медичка, пообещала мне, что если я познакомлю ее с Брэдом Питтом, то она позволит мне помогать ей при вскрытии трупов в анатомичке. Она таки познакомилась с Брэдом Питтом, а я целую ночь помогал ей вскрывать покойников. Наш третий по счету покойник был шестидесятилетним врачом. Когда мы вскрыли ему грудную клетку, у него оказалось сердце размером с голову. Подруга посмотрела на его поразительно огромное сердце и в равной степени поразительно огромный член и сказала мне: "Тестостерон. Принимаемый долгие годы"". В этой истории все хорошо — от Брэда Питта до огромного мертвого члена.

Читая статьи Паланика, сперва нельзя удержаться от удивленных ахов и охов: не каждый же день вам представляют столь тщательно отобранную коллекцию людей со странностями. А это завлекает, несмотря на чуждость нам такой Гекубы, как американская повседневность. А потом как-то незаметно начинаешь думать: вот это и есть та журналистика, про которую мы когда-то мечтали, что вот мы ее в этой стране насадим. Это и есть про людей. Разных. Отличных от тебя. Отличных от тебя настолько, что нельзя, вдоволь похмыкав, удержаться от мысли: "А зачем в принципе мне все это знать?"