«Это книга о романе русской культуры с Италией»
Место издания:
Журнал Citizen K, №5 (26), 03.05.2012Скоро выходит книга Аркадия Ипполитова «Образы Италии ХХI». Фрагмент, который выбран автором для Citizen K, взят из главы, посвященной Брешии, а в саму книгу, весьма объемистую, уложилась одна провинция Ломбардия, так что огромный том, выпускаемый издательством «Азбука Аттикус», по сути тоже фрагмент — того многочастного сочинения, которое, Бог даст, будет писаться и публиковаться в ближайшие годы.
Книгу Ипполитова, блистательного знатока итальянского искусства, никак не назовешь путеводителем, хотя все мало-мальски значимые ломбардские города в нее вошли и подробно там описаны. Название книги «Образы Италии ХХI» отсылает к классическому труду Павла Муратова, но к диалогу с ним она менее всего сводится. Муратов, несомненно, почитаемый автором, один из героев его книги — один, но далеко не единственный. С художественной свободой романного повествования Ипполитов соединяет далекое, не зная преград ни во времени, ни в пространстве: певица шестидесятых годов Мина, «кремонская тигрица» с ее «Bang Bang», сливается у него с другой тигрицей, Катериной Сфорца, современницей Леонардо; пьячентинский день возникает под накрапывающий дождик на платформе станции, которая «стояла в голом поле, унылая и нищая, как социализм», чтобы потом на сырых улицах Пьяченцы медный Алессандро преследовал местного Евгения, а в мантуанском Палаццо Те, в зале Амура и Психеи кисти божественного Джулио, с потолка посыпались и бедная Лиза, и Лиза из «Дворянского гнезда», и родственная ей героиня «Чистого понедельника», и набоковская Машенька.
Книга Ипполитова о Ломбардии — это, конечно, книга о романе русской культуры с Италией, который начался в петербургский период нашей истории, а на самом деле гораздо раньше. На севере диком стоит одиноко на голой вершине сосна. И двести лет грезит об Италии. Этот сон, сегодня почти неуловимый, бессвязный, распавшийся на ассоциации, Ипполитов — в поисках утраченной культуры — собирает усилием синтаксиса. Пока жива русская речь, пока она льется и вьется, ничто не утрачено, все восстановимо.
