Екатерина Гениева: «Мединский никакие отделы не упразднял»

Когда в блогах появились сообщения, что тематическим отделам Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы «грозит уничтожение», «Известия» попросили прокомментировать ситуацию директора ВГБИЛ Екатерину Гениеву.

— Как вы прокомментируете появившееся в блогах и перепечатанное информационными агентствами сообщение о готовящейся реорганизации библиотеки и о том, что «тематическим отделам грозит уничтожение»?

— Даже не знаю, с какого конца начать, отвечая на подобное крайне эмоциональное высказывание. Сейчас в библиотеке обсуждается возможная реорганизация, при которой никакие отделы уничтожаться не будут. Это безумие — взять и уничтожить отдел литературы по искусству, отдел религиозной литературы... Это бредовое суждение. 

— Но какие-то изменения библиотеку ждут?

— Речь идет о том, что нашей библиотеке возвращается научный статус. У нас этот статус был: его периодически забирали, потом вновь возвращали. Не потому что нас кто-то сильно полюбил в Министерстве культуры, а потому что нами накоплен очень большой научно-методичный опыт. И накоплен он как раз в тех отделах, которым якобы «грозит уничтожение».  

— Новый статус означает реорганизацию?

— Должно произойти объединение в большой научно-исследовательский отдел. Сейчас идет подготовка, а произойдет это в сентябре. 

— Среди высказанных в блогах опасений — то, что книги, собранные в отделах, потеряются в общем хранении. Как тут быть?

— Отделы объединятся, но все их книги никуда не денутся. Даже если их скинут в хранение, они ведь остаются в том же здании. Есть понятие «долгого хранения»: если какие-то книги находятся в отделах — пусть они там стоят.

— Какими будут основные направления реорганизации?

— К примеру, если раньше отдел правовой литературы был необходим, сейчас для него нужно искать другие задачи: заниматься обучением населения, законами о культуре, рассказывать, какие законы защищают людей с ограниченными возможностями.

Мощный приоритет библиотеки — детский центр, ему будет отдана еще большая площадь. Центр будет обустроен для любых детей, так что еще один приоритет — инклюзивное образование. Далее — программы, связанные с толерантностью, межкультурным диалогом, усилением научной составляющей библиотеки. 

— А что будет с читальными залами?

— Будет «консолидированный зал», но будут и другие залы.

— Отразится ли это на сотрудниках?

— Я никого не хочу увольнять. Но даже если бы у меня были такие намерения, никого нельзя уволить, не проведя юридическую реорганизацию. Вероятнее всего, в мае мы раздадим уведомления о реорганизации, которая будет направлена на сохранение и научного, и кадрового потенциала библиотеки. 

Я как раз реформирую административную структуру. Если у меня было пять заместителей, останется два, именно потому, что мы будем оказывать большее доверие специалистам. 

Более того, поскольку есть указание Министерства культуры о повышении зарплаты, надеюсь, что так и будет. Я руковожу библиотекой с 1989 года: созданная тогда концепция развития просуществовала 20 с лишним лет. Но если ее не изменить, то по закону развития любого учреждения вектор пойдет вниз. А мы хотим пойти вверх — и в содержательном, и в финансовом отношении.

— Какова сейчас средняя заработная плата в библиотеке?

— 45,2 тыс. рублей. Но это «палка о двух концах»: человек, который не очень нужен библиотеке, с этой зарплаты уйдет.  

— Министерство культуры участвует в реорганизации? Как вообще происходит взаимодействие библиотеки и Минкульта?

— Министерство никакие отделы не упраздняло. Я бы не сказала, что министерство мною управляет. Библиотеку бесконечно проверяют. Понятно почему: у нас огромное количество международных культурных центров, большие внебюджетные средства. Но министерство в этих проверках мне очень помогает. 

Я должна признаться: то, что хочет сделать министр Владимир Мединский, мне совершенно понятно. Он хочет навести некоторый порядок в учреждениях культуры, хочет повысить зарплату. К сожалению, у государства недостаточно денег. Будем надеяться, что министру удастся убедить правительство, чтобы эти деньги пришли.

Я очень ценю Дмитрия Сергеевича Лихачева, моего учителя, но это с его легкой руки библиотекарей зовут «подвижниками». Не хочу, чтобы мои коллеги были подвижниками: они должны получать нормальную заработную плату.

— Как вы прокомментируете готовящееся соединение Государственной публичной исторической и Государственной общественно-политической библиотек?

— Общественно-политическая библиотека — это научный центр. Ожидать, что там будут толпы, — это утопия. Поэтому соединение представляется разумным шагом. Конечно, если будут соблюдены обещания Минкульта: сохранятся и люди, и здания.

— Сейчас много говорят о переосмыслении роли библиотек. Вы участвуете в этом обсуждении?

— Мы уже давно эту роль переосмыслили. И вслед за нами — огромное количество библиотек России. Есть такой международный термин ЮНЕСКО: библиотека должна быть friendly, то есть в нее должно быть приятно прийти. Если библиотека будет не в состоянии выполнить эту функцию, она опустеет. Стоит помочь маленьким библиотекам, дать нормальное оснащение, зарплату сотрудникам, — и они замечательно справятся.

— А кроме такого понятия, как «приятность»?

— Мы живем в библиотечном пространстве после Гутенбера. Нравится нам электронная книга или нет — но это другая эпоха. К примеру, я все свои работы писала в библиотеке. Но сейчас зачем читать Чарльза Диккенса в библиотеке? 

Когда говорят, что можно сделать, я привожу такой пример — древнеримские бани Каракаллы, куда приходили патриции и где заодно слушали философов и поэтов.  

— Каков процент оцифрованных изданий в Иностранке? 

— Оцифровывать все нам не нужно. У нас 5 млн единиц хранения на иностранных языках. Примерно половина оцифрована. Главное — не потратить государственные деньги на непрофессионализм: тот же Диккенс, например, давно оцифрован. Мы оцифровываем то, что есть только у нас. Например — 300 книг из коллекции Эстергази, которую нам предстоит вернуть (книги будут возвращены в Австрию. — «Известия»). 

Далее — все, что находится в отделе редкой книги, переводы произведений зарубежной и русской литературы на иностранные языки. Кстати, надеемся, что когда-нибудь будет принято решение, чтобы все, что находится в пределах библиотеки, могло быть не охраняемо 4-м параграфом Гражданского кодекса (4-я часть Гражданского кодекса РФ касается охраны авторских прав и ограничивает использование произведений, в том числе в библиотеках. — «Известия»).  

— Как вы относитесь к такой любимой многими издателями теме, как «пропаганда чтения»? Иногда ее странно понимают: тратят деньги на непонятные плакаты. 

— У нас есть своя программа, которую мы делаем уже восемь лет, — «Большое чтение». Мы предлагаем книгу, которая имеет «локальное значение». Договариваемся с губернатором этой области, он выкупает экземпляры для своих библиотек. И уже регион устраивает разнообразные литературные действа.

— Исследования по истории зарубежной литературы сейчас не входят в число приоритетных направлений. Библиотека ощущает отток профессионалов? 

— Мы этого не ощущаем: раз уж нам дается научный статус, это ведь не просто так. Те, кто у нас работает, — действительно очень сильные специалисты. Конечно, хотелось бы, чтобы наша наука была краше, лучше обеспечена финансово. 

— Вы говорите о сотрудниках — а читатели? 

— И с читателями нет проблем. Проблема, чтобы они домой пошли вечером. Если серьезно, то лет 20 назад к нам приходило до тысячи человек в день. А сейчас полторы тысячи приходят на сайт. «Ногами» приходят меньше. Но ведь все равно приходят — у нас уютное помещение, высококвалифицированные консультанты. 

Так что если посетителей меньше, а работает такое же количество людей... Вот с этим связана реорганизация. Другое время, другие песни. Но надо продолжать их петь и не выкидывать прошлый багаж.