«Я еврей, русский поэт и американский гражданин»

В Санкт-Петербурге демонстрируются документы из «ленинградского архива» Иосифа Бродского

Ровно сорок лет назад, 4 июня 1972 года, прихватив с собой пишущую машинку и пару-тройку рубашек, будущий нобелевский лауреат, поэт и переводчик Иосиф Бродский вылетел из Ленинграда в Вену. Позади остались, как позже отмечал сам поэт, самые счастливые времена в его жизни – ссылка в деревню Норенская Архангельской области, закончившееся скандалом первое публичное выступление на «турнире поэтов» в ленинградском ДК имени Горького, геологические экспедиции, первые стихотворные строки, встречи с Анной Ахматовой, первая любовь… К 40-летию эмиграции из СССР и 72-летию со дня рождения Иосифа Бродского Российская национальная библиотека подготовила выставку, призванную привлечь внимание к хранящемуся в ее фондах «ленинградскому архиву» поэта (1958–1972), иллюстрирующему не только его творческую лабораторию, но и частную жизнь.

На вопрос шведского журналиста, считает ли Иосиф Александрович себя русским или американцем, Бродский ответил: «Я еврей, русский поэт и английский эссеист». Иногда третье определение он заменял на «американский гражданин». По разные стороны океана оказались и его личные документы – около двадцати лет «ленинградский архив» Бродского хранился в квартире его родителей. Инициатором передачи уникальных материалов в собрание РНБ стала сама библиотека, обратившаяся к поэту в начале 1990-х годов с соответствующей просьбой. Так в отделе рукописей оказались черновики литературных произведений, дневниковые записи, личные письма, многочисленные рисунки и фотографии поэта.

Экспозицию открывает стенд, на котором представлены повторное (оригинал был утерян) свидетельство о рождении будущего поэта, оформленные в виде коллажа фрагменты школьных характеристик и табелей об успеваемости, семейные фотографии конца 1940-х годов (черно-белых снимков, на которых Бродский запечатлен очаровательным мальчуганом, на выставке великое множество). На соседнем стенде – фотографии, присылаемые поэтом родителям из эмиграции в 1972–1974 годах, аккуратно вклеенные в стандартный альбомчик «Наш малыш». Есть на выставке и знаменитая фотография, шутливо прозванная «Три кота» (в семье Бродских очень любили котов, и нередко в письмах сын обращался к родителям «дорогие коты» или подписывался «ваш кот Ося»), где сын и отец запечатлены в компании кота - маркиза.

Многие ранние произведения Бродского до сих пор не опубликованы, даже из 170 произведений, написанных в деревне Норенская, издано немногим более половины. Поэтому появление в экспозиции малоизвестных даже исследователям черновиков интересно не только в историческом контексте, но и является редкой возможностью хотя бы «вскользь» познакомиться с «ранним» Бродским. Например, неизданное стихотворение «Длинный забор в сумеречной мгле» демонстрируется в двух вариантах, один из которых написан в форме акростиха (первые буквы каждой строки составляют имя и фамилию поэта). Не сохранившаяся в рукописном виде (но опубликованная) автобиография представлена в виде машинописи с авторской правкой, аналогичным документом представлены детские стихи для сборника 1961 года. На полях рукописей и на отдельных страничках – многочисленные рисунки Бродского. Как рассказала корреспонденту «НИ» научный сотрудник РНБ и куратор выставки Наталия Крайнева, «практически все рукописи конца 1950-х годов испещрены рисунками, порой имеющими, а порой нет отношение к стихам. Наброски на отдельных листах Бродский стал делать только в начале 1960-х годов». Стоит ли говорить, что и в графическом творчестве поэта немало кошачьих «портретов».

Отдельная витрина «иллюстрирует» судебный процесс над Бродским. Здесь находятся постановление о высылке, письмо поэта редактору «Вечернего Ленинграда» в ответ на публикацию статьи «Окололитературный трутень» (в которой Иосифа Александровича обвиняли в «паразитическом образе жизни»), а также фотография из зала суда, предоставленная Йельским университетом, в котором хранится «американский архив» Бродского.