Об огненном быке
«Всё не так, ребята…» : Владимир Высоцкий в воспоминаниях друзей и коллег / сост. Игорь Кохановский, предисл. Дмитрия Быкова. — Москва : Издательство АСТ : Редакция Елены Шубиной, 2017. — 512 с., ил. — (Великие шестидесятники)
Единственное, что вызывает изумление в выходных данных этого сборника – название серии. Высоцкий, наверное, был великим шестидесятником, но еще более великим он семидесятником, и, хоть и умер в год московской Олимпиады, все последние годы Советского Союза тоже прошли под знаком его песен, «Ой, Вань, гляди, какие клоуны…» - это же о все брежневской и во многом о постбрежневской России тоже.
И вообще, Высоцкий был, есть и остается важнейшим автором не только ХХ века, но и и во многом XXI, ведь его собрание песен – настоящая энциклопедия советского, не только быта, но и образа мыслей, а значит, энциклопедия и наших дней, ведь современная Россия не просто наследница СССР, она его часть, здесь всё и все – оттуда.
В сборник – возможно, его стоило бы назвать по тексту Андрея Битова «Последний огненный бык», - вошли мемуары самых разных людей, от режиссера, «начальника» Высоцкого на Таганке Юрия Любимова до коллег по театру Аллы Демидовой и Валерия Золотухина, от писателя Андрея Синявского до кинорежиссеров Геннадия Полоки и Эльдара Рязанова.
Открывает книгу вступительная статья Дмитрия Быкова, который пишет, в частности, об эпидемии самоуничтожения, охватившей интеллигенцию на рубеже 70—х – одни, как актер Олег Даль, сжигали себя алкоголем, другие, как писатель Юрий Трифонов, непосильным трудом. Не был исключением и Высоцкий:
«Поздний Высоцкий — Высоцкий страшно раздраженный. Оно и понятно: в условиях, где почти ничего нельзя сделать и даже искусство уже не спасает, единственным возможным образом жизни становится саморастрата, сжигание свечи с двух сторон. Почти все заметные и одаренные люди конца семидесятых — начала восьмидесятых заняты самоуничтожением, а их пытаются удерживать; естественно, их это бесит.
В книге не только воспоминания, но и интервью с людьми, знавшими Высоцкого, например, Максим Цибульский беседует с композитором Владимиром Дашкевичем, много работавшим в Театре на Таганке. Он говорит в том числе о «советском» подтексте творчества: «Высоцкий, в отличие от Галича, был в чем-то советский поэт. Поиск «социализма с человеческим лицом» был очень характерен для Таганки, и Высоцкий этого принципа придерживался. В этом смысле, как мне кажется, Галич Высоцкого несколько пугал, потому что один шаг — и человек мог перейти на ту сторону». При этом Дашкевич считает, что «сочетание игрового и социального накала, как это было у Галича, у Высоцкого не получалось. Игра была сильнее, чем социальная составляющая. И вообще, социального начала он, в общем-то, избегал». С этим хотелось бы поспорить – Высоцкий, создав галерею позднесоветских типов, сравним с зощенковскими, был, конечно социален до последней точки. Просто социальность эта была иной, более художественной и менее агитационной.
Тот же Дашкевич говорит и о принципиально разных системах измерения, когда вспоминает, как пришел к Высоцкому в гримерку после «Преступления и наказания»: «Я сказал: «Володя, ты так играешь, что я боюсь, что ты просто помрешь на сцене». Он усмехнулся и сказал: «Да нет, на этом спектакле не помру. Вот когда я Гамлета играю, то тут всяко может получиться...» Он так это сказал, что я понял — это говорится всерьез, он основательно чувствовал, что смерть
за ним ходит.»
18 июля 1980 года, за неделю до смерти, он в последний раз вышел на сцену, это был «Гамлет».
