О социальных изменениях может свидетельствовать и малый процент практики, в том числе и в вопросе отношения к покойным. Между тем, новаторское историко-антропологическое исследование [Николя Вея] показывает, что отношение к мертвому телу в последние 30 лет меняется радикально. Кремация отвоевывает статистику у традиционного прежде погребения в земле. Цифры недвусмысленны: в 2009 году кремация как способ захоронения составляла во Франции 28 % (против 0,5 % в 1980). В США, Великобритании и Германии процент еще выше, и тенденция к росту не ослабевает.

Опираясь на этот факт, Петр Куберски задается вопросом как теолог и как историк: зависит ли это изменение двухтысячелетней традиции предания тела земле от развития религиозных концепций? Он предлагает неожиданный ответ: вопреки устойчивым представлениям, история кремация относительно независима от систем верований и надежды на воскресение. Широко эрудированный автор, опираясь на свою специальность археолога, приписывает распространение погребения на Западе римлянам, а не христианству.

И хотя иудаизм сдержанно относился к погребальным кострам, Библия отвела такую участь царю Саулу (1 Цар 31 и 1 Пар 10). Противодействие язычеству, память о гонениях и о более близком по времени Холокосте усугубляют запрет, довлеющий над кремацией. 

Поиски новых ритуалов

Что касается христианства, то в нем лишь в очень недолгие периоды времени кремация была под запретом. Петр Куберски, конечно же, приводит Саксонский капитулярий 785 года, грозивший суровыми последствиями тем, кто прибегнет к сожжению тела. Но это текст приурочен к конкретному случаю[1] и теологически никак не обоснован. Булла папы Бонифация VIII в Средние Века, на которую часто ссылаются, относится только к расчленению тел (чтобы умножить реликвии). В 1886 году, в ответ на общественную деятельность масонов и антиклерикалов, Церковь, наконец, заняла официальную позицию, запретив совершать церковный обряд над всяким выбравшим такую форму похорон. Но в 1963 году Второй Ватиканский собор отменил этот запрет. В заключении автор предполагает, что сегодня христианской церкви предстоит найти новые ритуалы в связи с растущей потребностью верующих.

Одна из наиболее оригинальных глав посвящена литературным утопиям XVI-XVII веков -  Томаса Мора, Кампанеллы и Сирано де Бержерака. В них предвосхищен нынешний возврат к кремации. Простота против помпы классического погребения, забота о гигиене, чистоте, к которым прибавился весьма распространенный в XVIII веке страх «мнимой смерти» и погребения заживо, — все это предшествует современной фобии телесного старения и разложения и предоставляет достаточно оснований для объяснения сегодняшней популярности кремации.

Автор все же допускает, что ослабление веры в воскресение имеет место в анализе феномена, что делает его основной тезис более уязвимым. Также жаль, что мало рассмотрены, хотя в порядке сравнения, другие культуры, например, ислам, или что довольно отрывочно представлена Индия.

Но какой бы европоцентричной ни была данная работа, она не без эффекта открывает путь к размышлениям об идейном смятении, которое вызывает в нашем помешанном на молодости тела обществе конечность нашего существования - столь же невыносимая, сколь и непреодолимая.