Демиург и деградация
Сперва краткая справка об авторе. Вера Владимировна Зверева – кандидат исторических наук, преподаватель и тьютор Института европейских культур, научный сотрудник Института всеобщей истории Российской Академии наук, Центра интеллектуальной истории. Круг ее научных интересов: интеллектуальная культура Средневековья, «естественная история» и современная массовая культура. Настоящая книга составлена из статей, публиковавшихся в журналах и сборниках в первой декаде двухтысячных.
Собственно теории и обоснования метода анализа здесь немного. Автор констатирует отсутствие в российском академическом знании общей дисциплины, специализирующейся на исследовании телевидения, то есть комплексного рассмотрения «ТВ как института и культурной технологии, вызывающей кратковременные и долгосрочные социокультурные эффекты, как канала коммуникации, системы текстов и посланий, а также средства общения с аудиторией». У нас отдельные аспекты телевидения изучают в границах своих интересов филологи, социологи, культурологи и т.д. Свой же сборник автор соотносит скорее именно с бытующей на западе традицией телевизионных исследований («television studies»), где телевидение «рассматривается как культурная форма, соединяющая технологию, институты, тексты и их социокультурные значения».
Статьи, составившие книгу, посвящены исключительно развлекательным программам – соответственно информационные выпуски, экономические передачи, политические интервью и ток-шоу остаются вне поля зрения. Автор называет две наиболее распространенные «точки стояния» критиков в отношении подобной масскультурной телепродукции. Первая укоренена во взглядах Франкфуртской школы, чьи представители такого рода медийный контент считали спекулирующим на пристрастии аудитории ко всему низкому ( и стимулирующим это пристрастие), служащим – как, впрочем, и вся массовая культура – целям распространения ложного сознания. Единственной достойной интеллектуала задачей при таком подходе может быть просвещение и освобождение людей от этой соблазнительной лжи.
Второй подход можно назвать «бахтинианским» - в его рамках телепрограммы должны рассматриваться как современное проявление народной смеховой культуры, которой мерки и лекала «высокой» культуры не навяжешь. Задачей исследователя - понять, что зрители получают от этих передач, какие смыслы в них вычитывают или «вчитывают» и т.д.
В. Зверева признает за обеими точками зрения немалые достоинства, но предлагает собственную позицию – необходимо видеть в «продукции массовой культуры – назидательность, склонность к адаптации зрителей к культуре и социуму, примирение со status quo. Эта особенность важна для конструирования в текстах массовой культуры жизненного мира, т.е таких установок и ценностей, которые бы члены общества хотели видеть в качестве нормы». Для иллюстрации приводится пример: в 80-е и 90-е популярные американские боевики, полицейские телесериалы и пр. сыграли большую роль в распространении идей расового, религиозного, этнокультурного равноправия.
Тут мгновенно становится интересно – почему именно у российской телепродукции такая специфика, что она ничему подобному не способствует, а «жизненные миры» конструирует исключительно вырожденные, ориентирующие человека в конечном счете только на деградацию межличностных отношений, преступление и бесконтрольное потребление. Но вот как раз на этот неизбежный (раз уж речь зашла о «конструировании») вопрос в книге ответа нет.
Очерки посвящены телевизионной репрезентации «гламура», телерекламе, отечественным сериалам (и отдельно – милицейским), неполитическим ток-шоу, программам о моде и вообще о женском имидже с «переделыванием» гостя, реалити-шоу (и отдельно – «Дому-2»), спортивному телевидению – это то, что касается написаны статьи в основном где-то около 2006 года – из множества упомянутых здесь программ до наших дней дожил только «Дом-2». Шесть миновавших лет начисто убивают интеллектуальную интригу, связанную именно с тем «конструированием», на анализе которого автор обещал сконцентрироватьсяхарактерных отечественных программ. И в этой части весьма ощутимо, что. В статьях весьма добросовестно, с очень умеренным ( к чести автора) числом отсылок к Бодрийяру и упоминаний постсовременности, приводятся к грамотной культурологической, социологической речи результаты наблюдений над языком ведущих и героев программ, транслирующихся кодах, скрытых и явных отношениях власти и подчинения и т.д.
Но за прошедшее время большинство сделанных исследователем выводов сами собой «выпали в осадок» у любого телезрителя, не втянутого в экран с головой. Как и на что работало, что конструировало «то» отечественное телевидение - всё это давно перешло в область обыденного, полностью проявленного, эти методы и коды поздновато взламывать, уже новых полно, нужно их разгадывать. Трудно представить как интеллектуала, так и практика из сферы медиа, которому необходимо сегодня отдельной строкой прописывать, например, что телевидение (наше, во всяком случае), работает на дискредитацию любой сложности как таковой – у нас это знание уже в крови.
Куда больше хотелось бы услышать мнение исследователя – почему это так, какой из предполагающегося здесь спектра ответов видится ему наиболее обоснованным. Или, скажем, изменение образа «мента» в отечественных сериалах – в соответствующей статье систематизируется (нынешний самый показательный тип, «Глухарь», в рассмотрении не участвует), но не становится ступенькой к какому-либо новому, не общему уже на сегодняшний день, уровню осмысления социокультурной ситуации.
А вот очерки, посвященные зарубежной телепродукции, транслируемой у нас широко (программы о животных), более-менее широко (рестлинг) и практически не транслируемой (бодибилдинг), такого поражения от времени не претерпевают. Возможно в силу того, что российский зритель не испытывает невольного побуждения постоянно определять к этой продукции собственное отношение. Тут сразу достигается другая свобода интерпретаций и вскрываются не такие уж очевидные смыслы, делаются неожиданные и убедительные сопоставления. Передачи о живой природе автор соотносит с традицией популярного, неспециализированного научного знания, с «естественными историями» XVII-XVIII веков. Статья о рестлинге (который, кстати, имеет солидный послужной список в качестве объекта исследования – о нем писал еще Ролан Барт) посвящена как раз «конструированию» особого типа реальности между действительностью и вымыслом. И верно, рестлинг – особняком стоящий квазиспортивный «жанр», необычное явление: все знают, что бои постановочные, а истории персонажей сочинены, но знают также, что действию случается со сценарием разойтись (и особое удовольствие – именно стараться понять, когда), а рестлер самым натуральным образом может на ринге погибнуть. Бодибилдинг интересен изменением содержания понятий «естественное» и «искусственное» в его специфическом дискурсе.
Книга В. Зверевой – достойное и сугубо университетское издание. Вошедшие в нее статьи несомненно соберут ( а может быть, и собрали уже в прежних публикациях) подобающее количество ссылок и цитаций. Похоже, это вообще первая книга российского ученого в русле «television studies» - иностранным гуманитариям, заинтересованным в предмете, она может сообщить немало ценного. А вот заметным явлением в отечественном нон-фикшн, с выходом на междисциплинарный уровень, она, скорее всего, не станет. Автор не претендует на какую-то, пусть предварительную, завершенность обозрения темы, посему и критика в духе «почему нет вот об этом?» тут неуместна. Но хочется обозначить хотя бы несколько тем, по которым было бы весьма интересно узнать мнение ученого, планомерно изучаюшего содержание отечественного телевещания. Почему, например, за последние пять-шесть лет телесериалы на Западе достигли высочайшей планки качества, формируют целую новую область кинокультуры, а в России, напротив, постоянно вырождаются; «кавказский», к примеру, сезон «Убойной силы» по сравнению с тем, что предлагается сегодня, выглядит уже шедевром – и при этом именно низкопробная продукция на телеканалах востребована все больше, а западная продукция по большей части систематично отвергается? Только ли экономические, коммерческие здесь причины?
Как соотносятся между собой западные оригиналы многочисленных ситкомов и их российские клоны, что специфически «нашего» мы можем выявить при таком сравнении? Как вообще отражается российское телевидение в других – так же ли популярны и многочисленны, например, в Америке, программы с судебными процессами, проходят ли в Европе политические ток-шоу в формате «кто кого переорет»? А про «Дом-2», как ни крути, мы уже всё знаем. Само собой так вышло. Даже если никогда ни единого выпуска не видели.
